Предисловие

Меня зовут Металлика. Нет, конечно, это не настоящее мое имя, а лишь прозвище, но за долгое время оно успело стать для меня настолько родным, что я уже почти забыла, как меня звали раньше. До того, как я… изменилась. Я вообще плохо помню, что было со мной до этого, хотя нет, некоторые вещи я запомнила на всю жизнь. Такое забыть невозможно так же, как и держать в себе, а потому я решила поведать Вам историю моей недолгой жизни. Но, увы, когда любезные читатели пробегут взглядами по этим незамысловатым строкам, меня, скорее всего, уже не будет в живых.

История первая
Раньше я жила в одной из девятиэтажек на окраине Москвы вместе с мамой и младшей сестренкой Катькой, иногда еще к нам заезжал дядя Толя – мамин брат, а отец… отца у меня не было. Точнее, он когда-то был, но потом пропал. Смешно? По-моему не очень.
Я довольно отчетливо помню тот вечер, не смотря на то, что прошло предостаточно времени. Тогда мне было пять лет.

На дворе стояла зима, мела метель и завывал ветер, а у нас в квартире было тепло, горел свет и работал радио-приемник из которого лилась тихая и приятная мелодия. Удобно устроившись на подоконнике, я с восторгом смотрела на летящий снег, рядом в кресле сидела мама и кормила из бутылочки двухмесячную Катюшу, а отец только что пришел с работы и в это время ужинал на кухне. Когда закончив вечернюю трапезу он зашел в комнату, я спрыгнула с окна на пол и побежала к нему. Папа взял меня на руки и, подняв к самому потолку, начал кружить. Я залилась веселым смехом, засмеялся и отец. Мы так играли с пол-часа, когда зазвонил телефон. Папа поставил меня на землю и подошел к телефону. Я так и не поняла, кто ему звонил, тогда мне показалось, что он просто несколько минут “мычал” в трубку. После разговора папа стал какой-то не такой, угрюмый и задумчивый, а спустя еще пятнадцать минут  сказал, что забыл купить сигарет, оделся и ушел. От нашего дома до палатки, где отец обычно покупал курево, было пять-десять минут медленным шагом, но прошел час, два, три, а папа все не возвращался. Пришло время мне ложиться спать, я долго упиралась, хотела дождаться отца, но мать настояла на своем, и сказав, что когда я утром проснусь, папа будет дома, мама выключила свет в моей комнате.
Но и на утро отец не появился. Я помню, как я плакала, помню, как мама обзванивала все больницы, отделения милиции и даже морги, но нигде не было никакой информации о моем отце. Его имени не было ни в списках живых, ни в списках погибших, ни в списках пропавших без вести. Его НИГДЕ не было! Человека с именем Лавров Эдуард Михайлович, тысяча девятьсот тридцать пятого года рождения просто НЕ СУЩЕСТВОВАЛО!!!!!! Так мы стали жить втроем – я, мама и Катя. Мне еще очень долго не хватало папы. Не хватало того, как мы с ним играли, как он говорил о чем-то необычном, называл меня своей единственной надеждой на светлое будущее и читал мне сказки. А вот мать почему-то даже не скучала. Она всегда пыталась смешать его с грязью, подбирая для этого самые обидные слова. Так было всегда, до тех пор, пока он не исчез из нашей жизни.
Да…Было больно, было страшно, я хотела возвращения отца, но вскоре мне пришлось свыкнуться с его отсутствием, чтоб через много лет встретить его в самом  неожиданном для меня месте – здесь.

(Отредактировал(а) Alene Angel Soni - 14:08 - 8 Мая, 2007)

История четвертая

Прошло немного времени, и вскоре мы очутились у огромных белых дверей с позолоченными ручками. Мой спутник легким движением распахнул их, и мы вошли в огромный роскошный зал, шикарно обставленный антикварной мебелью. Мне никогда раньше не приходилось видеть такой красоты! На диванах и креслах сидели люди, человек двадцать. И все немногим старше меня. Я едва скользнула взглядом по собравшимся, и тут же мой взор остановился на белокуром парне в голубом трико. Смутное сомнение закралось в мое сознание, я напрягла зрение. Нет! Этого не может быть!
“Петро Максимов! Петька!” – хотелось закричать мне.
Петро улыбнулся и поманил меня пальцем, окончательно развеяв последние мои сомнения. Я не знаю, что вдруг на меня нашло, но я, радостно завизжав, бросилась к нему через весь зал. Все собравшиеся, в том числе и тот, кто привел меня сюда, недоуменно уставились на мою персону.
- Садись, Металл! – пригласил Ртуть, не очень-то  вежливо заставив подвинуться сидевшую рядом с ним девушку.
Я приземлила свой “фюзеляж” рядом с Петро и одарила его обиженным взглядом. В душе творилось что-то непонятное. Как же я была зла на него за то, что он меня так нахально подставил, и одновременно в сердце екнула обжигающая искра.
- Ну прости! – проныл Петька.
- Проехали! – лаконично ответила я.
- Тебе здесь нравится?
- Не поняла еще! – Внутри у меня все кипело. – Отстань!
- Ну ты же простишь меня? – напирал Ртуть. – Я же хотел, как лучше!
- От добра добра не ищут! – опять огрызнулась я.
- Прости!
- Отстань!
- Простишь? – Петька явно не собирался сдаваться.
Не знаю, сколько бы продолжался наш бессмысленный диалог с Петро, если бы к нам не подошел “седовласый”. Он велел мне встать лицом к собравшимся и показать все, на что я способна. Я пожала плечами. Он протянул мне металлический щит. Я взяла его и начала работу. Мне было трудно сосредоточиться, и металл поддавался плохо. Постепенно на щите, вразрез с моим желанием, выступили огромные буквы: “Петька Максимов, ты –КОЗЕЛ, но как же я тебя ЛЮБЛЮ!!!”
Когда я развернула щиток к “зрителям”, все засмеялись, просто “заржали”, особенно громко смеялся главарь всей этой организации – тот, что привел меня в особняк, а Петька показал мне пальцем у виска. Я сначала не поняла, к чему это, но как только взглянула на свою работу, мне захотелось провалиться под землю!
Слава Богу, все закончилось благополучно, мне удалось “замять” происшествие с текстом на куске железа прекрасным выступлением. Я сотворила металлические реки и лебедей, которые получились как живые. Хотя, по правде сказать, это стоило громадных усилий.
- Полагаю, это означает прощение? – спросил Петро, подловив меня на выходе.
Я ничего не ответила.

Я стояла перед огромным овальным зеркалом, стоявшем в углу отведенной мне спальни, и не узнавала себя. Вроде никаких внешних изменений в моем облике не произошло: все то же овальное лицо, карие, немного большие, глаза, чуть курносый нос, пухлые беловато-розовые губы, стелющиеся по плечам рыже-каштановые волосы и фигура неудавшейся фото-модели из рекламного журнала – все было на месте. Но мой взгляд… Я сама не узнавала его… Откуда взялся этот уверенный блеск, блеск металла в глазах? Нет… его раньше определенно не было. Я это знаю точно. Я вообще сильно изменилась, попав сюда, в “Братство свободных”. Магнус (ну, тот, что привел меня сюда) говорит, что я начала проникаться духом истинных “детей атома” – мутантов, гордящихся тем, что они такие.
“Люди говорят, что все мы – ничтожества!” – часто говаривал он мне. “Но ты не должна в это верить! Мы представители новой эры, эры Homo superios или, говоря простым языком, Человек превосходящий”!
Я кивала, хотелось в это верить, верить в то, что не мы, мутанты, ничтожества, а те люди, что осмеливаются нас так называть. Хотя, временами, Магнус и перегибал палку, утверждая, что надо или истребить смертных как можно скорее, или самим изолироваться от них, во многом он был прав.

-----

История шестая

Начало того дня мало чем отличалось ото всех других, я встала, позавтракала и отправилась на тренировку. Река жизни текла, как всегда, медленно и размеренно. После тренировки ко мне вихрем (в прямом смысле, он может развивать скорость равную звуковой) подбежал Петька.
- Привет, Металл! – окликнул меня он.
- О-у, какие люди! – воскликнула я с улыбкой. – Привет!
- Как делишки-ребятишки? – поинтересовался парень.
- Как всегда, - пожала я плечами. – Вот, гуляю тут от нечего делать.
- А-а-а, везет те, милая! – усмехнулся Петрыкин (я иногда так называла Петро) – А мне ты, случайно, не позволишь составить тебе компанию.
- Да пожалуйста, если тебе так хочется, - нарочно сделав безразличный вид, откликнулась я.
Так мы мерили шагами парк, болтая ни о чем, и нам было так хорошо, так легко вдвоем. Мы просто весело смеялись, вторя солнечным лучам. Но наша идиллия продолжалась недолго, к Петро подошел Магнус и, отозвав его в сторону, что-то негромко сказал. Тут же Петька подошел ко мне и сказал, чтобы я ждала его тут и никуда не уходила, уверял также, что скоро вернется в парк. Я смотрела в спину уходящего Ртути и недоумевала: “Что такого Магнит мог сказать сыну, что тот так поспешно оставил меня в одиночестве?” Но я довольно быстро откинула эту глуповатую мысль, мало ли какие неотложные дела могут быть у отца и сына? И я стала ждать, когда вернется Петро. Прошло пятнадцать минут, двадцать, пол-часа, час… А парень все не появлялся. Меня уже стало терзать смутное беспокойство, я не находила себе места. “Ну, что же могло произойти? Почему Петрыкин так долго не возвращается? Обычно за ним такого не водилось, если он говорил “недолго”, это означало пять-десять минут, а прошло уже…” – непрерывно думала я.   
В конце-концов я просто не выдержала и отправилась на поиски Петро с тем, чтобы   выяснить, что его так задержало. Я прямиком направилась в его комнату, больше чем уверенная, что он там, но проходя мимо комнаты Магнуса я услышала приглушенные голоса. Я остановилась и, просто так любопытства ради, прислушалась. Но тут же горько пожалела об этом. Хотя, может это и к лучшему, что я узнала об этом…

Ясно было, что я начала подслушивать где-то ближе к середине разговора, и услышанное потрясло меня и вывернуло наизнанку душу мою.
- Ну, так что ты на это скажешь? – услышала я твердый голос Магнита.
- Ничего, - откликнулся Петро. (Я на все сто была уверена, что это был именно он, голос Петьки я никогда не спутаю ни с чьим другим)
- “Ничего?” И это все, что ты можешь мне противопоставить? – голос Эрика Леншера был пугающе спокойным. - Ты ведь изначально знал про все. Так?
- Да.
- Тогда почему позволил себе реально увлечься ей?
Я передернулась, мне показалось, что речь шла обо мне и, к сожалению, не ошиблась.
- Я не увлекся, ей, отец, но, кажется, она всерьез полюбила меня, - объяснялся Петро. - А я только не хочу разочаровывать ее… По крайней мере пока…
- Смотри, Петро, - уже с небольшой строгостью произнес Магнус. – Не забудься окончательно. Каждый раз, начиная заигрывать с Металликой, вспоминай, что эта девушка – твоя родная сестра!
Я в ужасе отскочила от двери. Слова “ Металлика – твоя родная сестра” тяжелым молотом опустились на мое изнеможденное сознание. Разлетевшиеся в разные стороны кусочки загадочной головоломки, которые я так старалась собрать воедино, наконец сложились в одну пугающую истину. Мы с Петро Максимовым не можем быть вместе ни под каким предлогом. Он – мой кровный брат. Глаза закололи тысячи невидимых иголок, и не сдержавшись, я разрыдалась. Весь мир, казалось, рассыпался в тысячи осколков разбившегося зеркала жизни. Я бежала в свою спальню, а слезы безудержно катились и катились из глаз.
Тут навстречу мне попалась Ванда Максимова.
- Что-то случилось, подруга-сестра? – спросила она. (Вандюшка всегда называла меня подругой-сестрой)
- Не называй меня так больше! – в сердцах крикнула я. – Ты все знала раньше и ничего не сказала мне!
- Ты о чем? – Эта дура Ванда, похоже, ничего не понимала.
Я лишь отмахнулась, стирая слезы тыльной стороной ладони, меньше всего мне сейчас хотелось что-либо объяснять, а тем более ей, Петьке или Магниту.

Метров через пять произошла еще одна неприятная встреча, я налетела на Саблезуба. Он поймал меня в свои лапы.
- Я вижу на твоем прелестном лице слезы, я их осушу. – сказал мне он, пытаясь сорвать с меня плащ.
Старый извращенец! Все сводит к этому! От него ужасно разило потом и виски. Он был мне омерзителен, но я не стала противиться его порыву, я была зла, отчаяна, разочарована, и если мои эмоции выйдут из-под контроля, весь штаб зальют реки металла. Моей злости нужен был другой выход. И отдаться ненавистному мне зооморфу было на тот момент единственным подходящим выходом. Он думал, что я буду сопротивляться, но когда я не стала играть с ним в “кошки-мышки”, располосовал на мне одежду. Саблезубый был до невозможности груб и дик во всех отношениях, а взгляд этого человека-животного заставлял стынуть кровь. Саблезуб неимоверно громко рычал, овладевая мною, а я лишь чувствовала себя загнанной в угол жертвой. Зачем мне все это, неужели я не смогла придумать ничего лучше? Но события прошлого не вернуть, даже если они произошли всего несколько минут назад. Что? Я сошла с ума? А как бы Вы поступили на моем месте?! Ну почему лучшие парни всегда оказываются родственниками?!

Я лежала в постели, в комнате был спокойный полумрак. Голова который день болела. Может, это из-за этого идиотского зооморфа? Да нет, пожалуй, не из-за него. Негромкий стук в дверь разорвал мое подсознание. “Ну, кого еще принес попутный ветер? Я больна, неужели не понятно?”
Настойчивый стук повторился. Потом еще и еще. “Сколько можно, а?!” Наконец до незванного гостя дошло, что дверь незаперта. Щелкнула ручка, раздался скрип несмазанных петель.
- Что-то случилось? – раздался мягкий и легко узнаваемый голос.
- А что, не видно? – ответила я, не отрывая голову от подушки.
- Скажешь, это я виноват? Ты ведь такая красивая, никто бы не удержался.
Я нашла в себе силы поднять лицо и посмотреть на Петро. Гад! Он стоял как ни в чем не бывало, делая вид, что беспокоится обо мне.
“Да пошел ты!” – хотелось ответить мне и приструнить… брата. Но я сдержалась и задала давно мучивший меня вопрос.
- Зачем ты так поступил со мной? Почему не рассказал все сразу?
- А ты бы поверила?
- Не знаю… В любом случае правда лучше такой лжи.
- А ты почему… почему… Вобщем, я не ожидал от тебя такого… Кто угодно мог бы… Но Саблезуб… Зачем тебе ОН? Ты же его ненавидишь!
- Какая тебе разница? С тобой я все равно не буду.
- Но мне не все равно, кем будет твой избранник… - пытался показать благие намерения Петро.
- Уйди! – вдруг, кажется теперь беспочвенно, вспылила я.
- Но…
- Ты не понимаешь человеческого языка?! – спросила я. – Я не желаю больше тебя видеть, лжец! Тварь безбожная!
Петро, видать, все понял и поспешил закрыть дверь со стороны коридора. Я в отчаянии швырнула ему вслед подушку.

Отредактировано Ведьма Элен (2011-09-25 16:36:25)

История девятая

Несколько дней я ходила, как в воду опущенная, и только тренировки могли заглушить мою острую боль, но во всем происходящем был единственный плюс: моя беда помогла, а точнее заставила, нас с Петро помириться. Не то что бы я этого так страстно желала, но выбора у меня не было, к тому же, в душе я уже давно простила этого милого паренька, хотя и старательно не показывала этого. Но Петька, как я успела убедиться, не привык сдаваться и в очередной раз предложил мне свою помощь, и на этот раз я не могла на нее не согласиться.
Это было сразу после тренировки. Петро излюбленным способом подбежал ко мне и спросил:
- Я узнал о том, что отец хочет принести тебя в жертву ради “общего блага”?
- Да, - ответила я, не глядя на собеседника, - А ты, конечно же, “за”?
- Как у тебя только ума хватило так обо мне подумать?! Я даже наоборот против такого к тебе отношения! – оскорбился Петька. – И пусть ты ко мне охладела, узнав правду, я по-прежнему тебя люблю, хотябы как сестру и готов помочь.
- Помочь мне? И как? – невесело усмехнулась я. – Это уже невозможно, увы.
- Нет ничего невозможного, - опровергнул Ртуть. – Всегда есть какой-то выход.
- И что ты предлагаешь? – Я по-прежнему не обращала на слова Петро особого внимания и задала этот вопрос просто в знак того, что слушаю его.
- Сбежать! – ответил мне брат.
- Куда?
- Это уже не твоя забота, я все продумал заранее, - говорит Петро.
Я удивилась, как это он мог продумать все раньше, если даже не был уверен в моем согласии.
- Откуда ты знаешь, что я хочу этого? – задала я довольно глупый, но вполне актуальный, уместный вопрос.
- Кого ты пытаешься обмануть, Металлика? – ответил он вопросом на вопрос. – У тебя же все на лице написано. К тому же, всему “Братству свободных” известно, как ты относишься к Криду-старшему. Или ты хочешь сказать, что все они ошибаются?
- Нет, не хочу, но дело тут не в моем к нему отношении, а в том, что я дала слово и теперь не имею права нарушать его.
- Да брось ты это, разве ты никогда в жизни не нарушала обещаний, не врала?
- Только не отцу, - со вздохом ответила я.
- Это лишь потому, что его не было рядом с тобой, когда ты росла, - выдвинул аргумент Петька.
- Возможно, - ответила я. – Но так или иначе…
- Так ты бежишь или нет? – перебил меня сын Магнуса.
Я опустила глаза, словно пытаясь высмотреть что-то ценное в траве под ногами, и не спешила с ответом. Впервые я запуталась в паутине жизни настолько, что невозможно было выбраться, не пожертвовав чем-то важным. Раньше за меня все решало скупое стечение обстоятельств, требуя только ловко лавировать в нем, избегая препятствия и опасности подводных камней и мелей так называемого океана жизни. Теперь же судьба столкнула меня с жесткой потребностью выбора, самого сложного и самого важного. Возможно, всего лишь первого, а возможно – единственного, единственного во всей моей жизни. Образовавшаяся пауза начала до неприличия затягиваться, делая невыносимыми тишину и звуки собственного сердцебиения, дыхания. Петро, в ожидании моего ответа, переступал с ноги на ногу, насвистывая себе под нос мелодию, мне незнакомую.
- Я уже замаялся ждать, - одернул меня парень. – Так как ты относишься к побегу?
А в моем сердце продолжалась борьба, я не могла решить, что же выбрать: или сдержать слово и остаться, но обречь свою жизнь на крах ради призрачного “блага” организации “Братства свободных”, скрепив свою жизнь узами брака с Саблезубом, или сбежать с Петькой, спасти свою судьбу, имея реальную возможность избавиться от пожизненного общества старого зооморфа, но предать отца, хотя он и не был мне отцом в полном смысле этого слова, но все-таки… И я молчала. Долго молчала. Но, как только поняла, что медлить с ответом уже невозможно, тихо произнесла:
- Бежим, но я все же…
- “Все же” что? – спросил Петро тоном, граничившим с презрением. – Трусишь?
- Можно и так выразиться, - не стала препираться я. – Только не из-за побега, а из-за Магнуса. Он мне доверил спасательную миссию, а я его подведу. Если наш заговор о побеге будет раскрыт, гневу Эрика-Леншера и Саблезуба не будет предела. Тогда я пропала. И ты вместе со мной.
- Когда нас хватятся, мы будем уже далеко, потому что сбежим сегодня же ночью, а в том “убежище”, которое я для нас подготовил, нас точно не станут искать.   
- Ну, что ж, попробуем… – нехотя согласилась я.

История одиннадцатая

Вот и месяц прошел с тех пор, как поселилась я в туннеле. Я ждала Петро, но он не приходил уже где-то полторы недели. Еда, которую он принес в прошлый раз, неумолимо заканчивалась. Калисто уже подумывала, кого послать завтра наверх за провизией, даже не подумывала, а твердо решила отправить меня. Так что, если Петька не явится до шести утра завтрашнего дня, мне придется совершить первое в своей жизни воровство, а мне этого ой как не хотелось, но одновременно с этим мне не хотелось оставлять голодными более полусотни своих “сожителей”. Так что вся надежда была на обнаглевшего Петьку.

Пять часов утра, светало. Петро в прошедший день так и не появился. (ГАД!!!) Я уже начала раздумывать каким образом и под каким предлогом буду выпрашивать еду у прохожих на улице, когда услышала жуткий шум,
“Наконец-то Петро приперся, я уж от тоски иссохла вся!” – подумала я, направляясь к выходу из туннеля.
Когда я была близка к выходу, то увидела бегущего мне навстречу Петро, он явно был чем-то взволнован.
- Не показывайся на выходе! – крикнул он издалека.
- А в чем дело? – удивилась я, не послушавшись его подходя к самому лазу.
Петро не успел ответить, как я увидела, из-за чего брат так предостерегал меня. Стоило мне только высунуть нос из пристанища морлоков, как я увидела половину всего нашего “Братства свободных” во главе с отцом и Саблезубом.
- Так вот, значит, где ты пряталась, тварь! – прорычал Крид-старший. – Хотела обвести нас вокруг пальца? Ну, что ж, тебе это удалось… Но больше ты от меня не скроешься, милочка!
Зооморф отвратно заржал, всем своим видом показывая, что эта победа за ним. Затем он велел Селене оглушить меня мощным психо-паралитическим импульсом.

Я проснулась в одном из залов особняка, но не в своей комнате. Помещение было просто огромным и роскошным. Стены были нежно-розового цвета, на полу лежал светлый пушистый ковер, на окнах висели тяжелые шторы кремового цвета. Я лежала на огромной двухспальной кровати из светлой породы дерева со спинкой напоминающей башенки с позолоченной каемкой под “крышей”. Ложе было застелено белоснежной простынью, от наволочки на подушке пахло горькой свежестью моих любимых духов, одеяло было теплым и легким, словно облако. Напротив стоял туалетный столик с огромным зеркалом на кривых ножках. На нем лежала расческа, и стояли баночки и коробочки с косметикой. Рядом со столиком возвышался такой же светллый платяной шкаф. В отдаленном углу комнаты, в закутке находилась дверь, рядом со шкафом – еще одна. Это было похоже на сказку, на сон, но никак не на реальность.
Я встала и с удивлением обнаружила, что на мне одета легкая, почти невесомая, ночная сорочка, но волосы и кожа были не в лучшем состоянии. Да и самочувствие было поганое, словно меня всю ночь избивали. Решительно ничего не понимая, я подошла к двери, спрятанной в закутке. За ней оказались ванна и туалет, отделенные друг от друга занавеской. На крючках в ванной комнате висели два халата, один из которых почему-то был мужской и пара пушистых полотенец, а на полке под зерколом я увидела пару зубных щеток, два флакона шампуня, мыльницу, гель для душа, пену для ванн, а так же пузырек не очень дорогого (если не сказать дешевого) одеколона, средства до и после бритья и многоразовый бритвенный станок.
“Это тут еще зачем?” – удивленно подумала я, разглядывая придметы мужской гигиены.
Но быстренько отбросив эту мысль, я с наслаждением приняла контрастный душ и вымыла голову шампунем с ароматом лавандового масла. Затем накинула халат и вышла. Только тут я поняла, что нигде нет моей одежды, точнее той, в которой я была все то время, пока находилась среди марлоков. Я подошла к шкафу и открыла его. Там были абсолютно новые вещи моего размера, но не было МОИХ, только форма нашей команды. Причем вещи были далеки от моего стиля. Это были или длинные платья, юбки и кофты с длинным рукавом или совсем вызывающие кожаные топики, колготки в сеточку и короткие до неприличия юбки, в которых нельзя было даже нагнуться, не показав, извиняюсь, трусов. В общем то, что я не одела бы никогда в жизни.
Недолго думая, я надела форму (хотя, странно было изнашивать ее в быту) и направилась к выходу из комнаты. Я попыталась открыть дверь и когда обнаружила, что она просто-напросто заперта, начала искать ключи. Я облазила все ящики, уголки и прочее, но нигде не было и следа ключей. Меня заперли в этой спальне нарочно!
Я так и думала, что тут что-то нечисто, не могли мне сделать такой, не скрою, роскошный подарок бескорыстно, но вот что они хотели со мной сделать, было тогда большой загадкой на небольшой промежуток времени!
Упав на кровать, я стала думать, как мне вообще выбраться отсюда и внезапно поняла, где нахожусь. Это - комната на третьем этаже особняка, которая почему-то всегда была заперта. Вокруг нее ходили небывалые легенды, как и над самим особняком. Говорили, что этот особняк раньше принадлежал только одному Магниту и его жене (теперь уже бывшей, вследствие своей гибели) Магде, матери Ванды и Петро, а здесь была их спальня, и именно по этой причине комната была постоянно под замком. Как же я раньше хотела попасть сюда, но видимо, правильно говорят: “Бойтесь своих желаний, они имеют обыкновение сбываться!” Теперь я тут, но что толку? Я заперта, в комнате нет часов, и я понятия не имею, сколько я проспала, какой сейчас день и который час. А еще мне ужасно хотелось есть и пить.
Тут раздался щелчок ключа в скважине, и, словно услышав мои мысли, в комнате возникла Глория с подносом в руках.
Глория она же Мистика-младшая, она же просто Гло, она же старшая дочь Мистики (Рейвен Даркхолм) стала тут моей самой близкой подругой. Она, как и мать, была перевертышем, т.е умела менять обличия, могла стать женщиной или мужчиной или даже любым животным. Возраст, пол, голос, рост и размер жертвы не имели значения. По-настоящему у нее были рыжие волосы, исчерна-синяя кожа и черные зрачки на фоне желтых белков глаз и фигурка что надо!
- Привет! – поздоровалась она, толкая дверь бедром. – Я тут принесла тебе поесть.
- Спасибо, - ответила я, снимая с подноса бутерброд с маслом и стакан апельсинового сока.
- Я так рада, что ты проснулась! – внезапно сказала Глория.
- А что, - удивилась я. – Могло быть иначе?
- Тебе сильно досталось от Селены, - покачала головой Гло. – Все уже всерьез беспокоились, сможешь ли проснуться после ТАКОГО!
- И долго я проспала? – спросила я, запивая бутерброд соком.
- Больше пяти суток, - лицо Мистики-младшей стало вдруг серьезным. – Знаешь, подруга, тебя сегодня ждет самое ужасное событие в твоей жизни, и никто тебе не сможет помочь. Я пыталась, поверь.
Внезапно Гло сжала пальцами виски.
- Прости, мне надо бежать, - сказала она мне, резко поднимаясь с кровати.
Она ушла, оставив меня в полном недоумении. Одно было ясно – кто-то ей “протелепатировал”, чтобы она ушла отсюда. Так я просидела еще немного времени, доедая завтрак. Тут дверь снова отворилась, и в нее вошел Магнит.
- Мистика-младшая сообщила мне, что ты наконец очнулась, - холодно улыбнулся он. – Ну как тебе нравиться свадебный подарок?
- Свадебный подарок?! – изумилась я.
- Ну да, - ответил Магнус таким тоном, словно это было прописной истиной. – Пока ты находилась в забытии, в особняке вовсю шла подготовка к твоей с Саблезубом свадьбе. Мы с ним условились сыграть ее сразу же, как ты проснешься.
- Чего?! – в моем голосе прозвучали нотки похабности. – А ты мог хотябы дождаться моего согласия?
- Зачем? Ты дала его еще больше месяца назад, - ответ биологического отца был острым, как лезвие бритвы. – Так что, готовься!

-

История тринадцатая

(Два года спустя)

Я проснулась рано, когда на улице еще даже не рассвело. Подойдя к окну, я распахнула его, с наслаждением вдохнула предрассветный воздух, и мимолетная радость наполнила мое сердце. Мимолетная, снова мимолетная. Я уже даже не помню, когда была по-настоящему и долго счастлива. Кажется, это было больше двух лет назад… Тогда я только пришла сюда и жила на правах обычной участницы “Братства свободных”, тогда я еще и не подозревала о том, что вся моя жизнь – сплошная ложь, тогда я была беззаботной и веселой, тогда я не была замужем… Даже описанный выше туннель Морлоков не сравнится в кошмаре с моей нынешней жизнью… Да и можно ли это вообще назвать жизнью? Можно ли назвать жизнью постоянные упреки и побои, вечные исполнения желаний моего ненормального мужа-зооморфа? Можно ли? И зачем я задаю себе эти вопросы, если уже давным-давно нашла на них все ответы? Зачем? Смешно, но я с каждым днем все больше убеждаюсь, что у меня в мыслях осталось одно только это слово, одно только избитое “Зачем?”
Два года замужества превратили меня практически в ничто! В моих волосах уже начала появляться седина, несмотря на то, что мне было всего лишь двадцать лет… Вам трудно в это поверить? Конечно, всем трудно поверить в такой абсурд, однако высшие силы, если они вообще существуют, совсем не пожалели меня. Если еще два года тому я могла сравниться с моделями на обложке “Космополитан”, то теперь не тянула даже на посудомойку.

Эти дни можно было назвать более или менее спокойными, потому что Саблезуб вторую неделю был на очередном задании, что бывает крайне редко. Лишь в такие дни я могу позволить себе слегка расслабиться, забыться, пообщаться с друзьями, которые с каждым днем все больше от меня отдалялись. Да, собственно говоря, были ли они мне друзьями раньше? Из всех, с кем мне когда-либо приходилось общаться в “БС”, со мной “остались” лишь Гло и Петро и то Глория в последнее время куда-то пропала. Селена была откровенной прихвостнью моего папаши, Надин никогда не была способна к сочувствию, а остальных я никогда и не считала друзьями.
Я надела форму и пошла во двор. Чудесно пахло розами и росой, пели птицы, постепенно начало розоветь на востоке. Тут меня кто-то окликнул, я обернулась на голос и увидела совершенно незнакомую женщину.
- Я чем-то могу Вам помочь? – спросила я слегка удивленным тоном.
- Можешь, - ответила женщина. – Развей мою скуку.
Я сначала ничего не поняла, но приглядевшись, просияла улыбкой.
- Гло, ты вернулась! – воскликнула я.
- А ты как думала? – улыбнулась Глория, принимая свой собственный облик. – Ну, как ты тут без меня?
- Терпимо, - по-привычке ответила я. – Ничего нового…
- Крид еще не вернулся?
- Слава Богу, нет!
Мы с Глорией направились в особняк на завтрак, как вдруг у меня закружилась голова, и я чуть не потеряла сознание.
- Эй, подруга, ты в порядке? – взволнованно спросила Гло.
- Д-да, - соврала я, прислонившись к дереву. – Это просто от того, что я сильно проголодалась!
- Ну, тогда пойдем быстей!

“И кого я обманываю? Со мной точно что-то не в порядке. Я еще не знаю, что именно, но что-то точно есть”. – так думала я, возвращаясь с завтрака.
Тот приступ внезапного головокружения, который случился в саду, был не первым. Это началось еще до отъезда Саблезуба, около месяца тому назад. Я никому об этом не говорила и не хотела обращаться к врачу. Да и времени у меня не было, чтобы думать о каких-то там головных болях и приступах! Прошло и ладно!

Шла очередная тренировка. Мы все, по условиям боя, должны были разбиться на пары и показать свое мастерство в рукопашном бою – самый кайф для меня! Я никогда еще не давала никому спуска, но в этот день все шло наперекосяк. Я была очень рассеяна, позволила даже пару раз опрокинуть меня на обе лопатки. Когда все было закончено, я вдруг почувствовала, что теряю сознание…

(Отредактировал(а) Alene Angel Soni - 15:26 - 12 Июля, 2006)

-----
Я ангел, но могу и Одемонеть ALENE

Публикую продолжение, с нетерпением жду отзывов уважаемых моих читателей!!!!

История пятнадцатая

Прошло несколько недель, я немного остыла и уже благодарила Бога, что Глория не дала мне совершить опрометчивый поступок. Ощущение того, что я скоро стану матерью стало придавать мне некой уверенности, стало казаться, что именно ребенок спасет меня от этого кошмара, и после долгого дождя наконец выглянет солнышко. Светлое и яркое солнышко, возможно посланное мне во спасение…

Все хорошее однажды заканчивается, закончилась и мое временное освобождение. За окном послышались звуки заглушаемого мотора и, позже, захлопывающейся машинной двери, я выглянула на улицу и поняла, что не ошиблась в своих предчувствиях. Вернулся Саблезуб. Сейчас он поднимется и войдет сюда. Кровь заранее начала стынуть в жилах, ведь один черт знает, в каком мой супруг настроении.
Иногда он был не таким уж и жестоким по отношению ко мне, даже старался изобразить некое подобие нежности, любви и заботы, но Саблезуб есть Саблезуб. Его личность навеки расколота на три части.
Первая часть – те чувства, которые он пронес через всю свою жизнь, доминирующим из которых была ненависть к отцу, который не упускал случая поиздеваться над ним. Я как-то залезла в базу данных и прочла этот факт в его, Крида, биографии. Получается, всю свою жизнь он как бы доказывал отцу, что тоже чего-то стоит, что он – не ничтожество. (Хотя на мой взгляд, доказал лишь обратное). Вторая часть сознания – животное. Ничего кроме инстинктов, низких животных инстинктов, присущих хищникам. Третья часть сознания проявляется крайне редко, лишь в моменты немощности, когда две другие части сознания находятся в естественном или искуственно созданном блоке – Себлезуб-человек (в значении личность, разумеется). В этой части сознания хранятся притупленные и почти уничтоженные чувства. Такие, как например, сострадание, жалость или любовь.
В совокупности всего мы получаем маньяка, практически не способного показать, что мутант или не мутант, но он прежде всего – ЧЕЛОВЕК, а не МОНСТР, но чаще всего мне приходится переворачивать эту фразу, чтобы точно описать своего мужа. МОНСТР, а не ЧЕЛОВЕК!

Крид зашел в комнату и зыркнул мне в спину своими белыми, лишенными зрачков, глазами. Такой взгляд, как  обычно, заставил меня оглянуться и отойти от окна.
- Ну, здравствуй, женушка! – оскалился он. – Рада меня видеть?
- Очень, - еле слышно пробормотала я.
- Ну разьве же так встречают любимого мужа? – продолжал морально издеваться Виктор. – Я думал, кинешься мне в обьятия, зацелуешь до изнеможения…
Он гадостно заржал и притянул меня к себе.
- Разбежался! – не знаю почему осмелела я, оттолкнув Саблезуба.
- Не хочешь по-хорошему, будет по-плохому! – рыкнул он, кинув мне в руки короткое бордовое платье, которое молниеносно достал из шкафа. – Одевайся! Мы идем в ресторан, а после я тебя в очередной раз оприходую!
- Но… но я не хочу! – возразила я, вспомнив о своем положении.
Одним прыжком Саблезуб приблизился ко мне и, подняв мою голову за подбородок, взглянул прямо в глаза.
- Тебе напомнить кто ты для меня?! – сквозь зубы процедил он. – Мне это труда не составит!
Он, не замахиваясь, но сильно ударил меня по лицу, затем еще и еще. Я старалась уворачиваться от ударов, но это не всегда получалось. Один толчок, и я упала на кровать. Крид с каждой долей секунды становился все яростнее и наносил удары все сильней и сильней. Он бил уже не только по лицу, но и по всему телу. Я уже изнемогала от боли, но я сама была в этом виновата, ведь прекрасно знаю, что бывает за неповиновение мужу.
- Не надо… - прошептала я, желая остановить эти муки. – Я все сделаю, как ты хочешь, только не бей!
- Тогда одевайся! Живо! – крикнул Саблезуб, оставляя меня в покое – Чтоб через десять минут была готова!
Муж вышел, громко хлопнув дверью, а я с ужасом смотрела ему вслед, лежа на боку и безмолвно плача.

-----
Я ангел, но могу и Одемонеть ALENE

История семнадцатая

Я вжалась в стенку телефонной будки, и стала ждать, дрожа от страха. Нет, я не трусиха, просто мне реально было, чего бояться. И, хотя я отлично знала, откуда исходит опасность, я не могла ничего сделать. Время текло так медленно, а сердце словно готово было выпрыгнуть из груди, настолько учащенно оно билось.
“Девушка, вы скоро?” – обратилась ко мне пожилая женщина, уже минут пятнадцать стоящая в очереди и ждавшая, когда я окончу свой разговор.
Я поняла, что дольше не могу прятаться тут, испытывая терпение людей, которым, может быть, действительно нужно позвонить, поэтому, коротко ответив: “Уже закончила”, я вышла из будки. Но как же невовремя я это сделала! Стоило мне только высунуться, как я увидела Саблезуба, который тут же заметил меня.
“Вот она!” – донеслось до моего слуха, и в ту же секунду Виктор начал открытое преследование. Я знала, надо было бежать и где-то укрыться от этого старого зооморфа, но тогда Петро не найдет меня… Тогда я решила петлять. Я бежала дворами и переулками, стараясь запомнить направление, чтобы после вернуться.
Тут послышались раскаты приближающегося грома, полыхнула фиолетовая стрела молнии, а вскоре небо разразилось пугающим ливнем. Ветер в миг стал настолько сильным, холодным и пронизывающим, что сковывал тело, мешал дышать… Я с каждой секундой ослабевала, платье намокло и прилипло к телу, волосы мокрыми сосульками спадали на лоб и глаза, это очень мешало, но я не могла позволить себе остановится. Я бежала вперед и только вперед, словно это что-то изменит. Не знаю зачем, и не знаю от чего я бежала и спасалась. Только я внезапно поняла, что больше не имею сил терпеть. Я боялась только одного, что меня догонят. Я хотела только убежать. Я хотела попросить Петро увезти меня подальше от особняка “Братства Свободных”, но не туннелю морлоков, а туда, где меня не найдут. Куда-нибудь подальше отсюда. Возможно, вообще из города, где я постараюсь слиться с многоликой толпой.
Когда силы мои были уже на исходе, я стала задыхаться и поняла, что мне не спастись, меня чуть не сбила черная машина. Я бежала, а она “летела” мне навстечу с огромной скоростью, и когда я уже подумала, что мне пришел конец, автомобиль внезапно остановился в нескольких сантиметрах от меня. Дверца машины молниеносно отворилась, и из салона раздался голос Петро: “Запрыгивай, Металл!”.

Я быстро села в авто и резко захлопнула за собой дверцу.
- Трогай! – сказала я Петьке, нервно ерзая на сидении. – Увези меня подальше отсюда, только не в “БС”, а куда-нибудь еще!
- ОК! – ответил Петро, до упора надовив на газ.
Машина дернулась и резко тронулась с места. Из-за дождя и, как следствие, мокрой дороги, мы не могли ехать на большой скорости, что в данной ситуации, мягко говоря, не устраивало меня.
- Ты не можешь ехать побыстрее? – торопила я брата. – За мной же гонятся!
- Быстрее нельзя! – ответил Ртуть. - Я и так выжимаю предельно-допустимую в таких условиях скорость! А что все-таки случилось? Кто и почему тебя приследует?
- Саблезуб! - ответила я. – За то, что я отказалась ему повиноваться.
- Ты и отказалась? – невесело усмехнулся Петро. – Да что же этот мерзавец хотел заставить тебя сделать, что даже ТЫ, со своей ангельской покорностью решила поднять бунт?
- Показать стриптиз в “Грязных играх”! (так назывался тот бар) – призналась я и тяжело вздохнула. – Зря я не послушалась…
- И ничего не зря! – Петро резко взглянул на меня. – Чем больше ты ему подчиняешься, тем больше он от тебя требует! Не позволяй Саблезубу вытерать о тебя ноги, Металлика.
Я замолчала, не зная, что ответить. В глубине души, или даже на самой ее поверхности, я знала, что Петро прав, и в случае с Виктором я поступила правильно, но, за долгое время привыкнув к безмолвному и безприкословному повиновению воле Саблезуба, я невольно начала искать доказательство того, что мой бунт – всего лишь каприз молодой неблагодарной девушки, а не всплеск давно копившихся обиды и злости.
- Но… Ведь я применила против него свою силу в людном месте, - выдвинула я некое подобие аргумента. – Что обо мне подумают?
- А, что о нас только не думают! – махнул рукой Петька. – Ты в Мутант-квартале, Металлика, здесь никто не смотрит где и в каких ситуациях кто-то использует свой дар, а уж в “Грязных играх” и подавно, поверь мне!
- Да, - согласилась я, опустив голову и расправляя замызганное во время перерепалки с мужем и мокрое от дождя, платье.

Кажется, оторвались. Я начала было успокаиваться, перестала требовать от Петро прибавления скорости, и даже забыла о предстоящей расправе, грозящей мне, если только Сабель до меня доберется, как вдруг увидела в зеркале заднего вида такси, вылетевшее из-за угла. Сердце сдавило, я поняла, кто находится за рулем.
- Петро! – закричала я, стуча по спинке водительского сидения. – Петро, дави на газ! За нами авто, за рулем которого Виктор!
- Ты уверена? – спросил Петро.
- Посмотри в зеркало заднего вида, - ответила я. – Сам убедишься!
- Да, - кивнул Петька. – Вижу!
- Тогда, что же ты медлишь?
- Дорога мокрая, разгоняться нельзя, - сказал Петро. – К тому же, впереди перекресток!
- Нам нужно запутать Крида, - сказала я. – Иначе, нам не оторваться!
- Ира, - Петро впервые назвал меня по имени. – Мы можем вылетить на встречку, попасть в аварию, разбиться. Это опасно. Лучше не рисковать.
- Для меня это уже неважно, я потеряла слишком много сил и времени, чтобы теперь упускать свой, возможно единственный, шанс обрести свободу от Крида, отца и непосильных обязательств, которые я в свое время водрузила на свои хрупкие плечи. Если этот маневр удастся, и мы уйдем от погони, ты увезешь меня из города, а там уже вместе подумаем, что делать дальше… Если же нет, и нам не повезет на скользкой дороге, значит такова судьба, значит, так суждено. Мне нечего терять, и если я умру, то ТАМ мне будет лучше, а ЗДЕСЬ никто и не заплачет обо мне.
- А как же я? – спросил Ртуть. – Меня тебе не жаль?
- А что ты? – я безразлично пожала плечами. – У тебя есть супер-скорость! Как только поймешь, что авария неизбежна – откажут тормоза и ты не в силах будешь больше справляться с управлением – беги. Беги даже в последний момент, а обо мне не думай. Ты понял?
Петька, помедлив, кивнул.
“Будь что будет!” – подумала я, когда Ртуть сильнее нажал педаль газа, и авто понеслось с головокружительной скоростью.
Такси все так же не отставало от нас, но мы смогли немного оторваться. Мы доехали до поворота, но машина внезапно не вписалась в него. Мы, как и предсказывал Петро, вылетели на встречную полосу, машину завертело, послышался лязг тормозов, скрип шин по мокрому асфальту, я в ужасе закричала и больше ничего не помню…

История девятнадцатая

Целый год не притрагивалась к дневнику – было не до того. Уход за ребенком и усилившиеся тренировки занимают слишком много времени, и для ведения дневника сил не остается. Единственное, на что меня хватает поздними вечерами – лечь в кровать и уснуть. Но вот выдалось несколько свободных минут, и я тут же сняла с полки свою запылившуюся от времени книгу. Столько всего случилось за прошедшее время, столько всего надо написать! Не знаю, успею ли я, или все это снова придется отложить на неопределенный срок.
Начнем с хорошего. Через несколько месяцев после того, как я родила Никки, Петро выписали из больницы. В Команду он вернулся не сразу, но восстановление пошло в гору, “Родные стены лечат” – говорят в России, и в этих словах есть доля правды. Сейчас они с Глорией готовятся к свадьбе, я так и знала, что их дружба этим  закончится, уж слишком давно у них наклевывались романтические отношения. На самом деле, я за них рада! Пусть хоть кто-то в “БС” будет счастлив! А говорят еще, что метаморфам не везет в любви!
Моя жизнь тоже начала налаживаться. Помирилась с отцом, Саблезуб стал относится ко мне по-ч… по-нормальному. Не то что бы он стал белым и пушистым, или я влюбилась в него без памяти, но все же. Теперь наши отношения уже не лютая война, скорее, мирный нейтралитет, но в нашем случае это уже хорошо. Я стараюсь больше ему не сопротивляться, но и ноги об себя вытерать тоже не позволяю. Знаю, Саблезуб – зооморф, три личности в одной, и требовать от него ласки так же нелепо, как просить собаку мяукать. Теперь, когда я вижу что Виктор не в настроении, стараюсь не провоцировать его, и вообще не попадаться на глаза, а ухожу гулять с Ником. Если такой возможности нет (плохая погода или самочувствие), веду себя тише воды ниже травы. В общем, все терпимо.

А вот обстановка в мире оставляет желать лучшего… Люди как взбесились с тех пор, как в правительстве появился новый сенатор – ярый противник нашей рассы! Регистрация и вакцинация мутантов, запрещенные более десяти лет назад, вот уже месяц как восстановлены. Все адреса и телефоны в городе, если не во всем Штате, усиленно контролируются, За последние месяца три, под предлогом освобождения места под строительство школ, детсадов, интернатов и детских домов, спортивных и торговых комплексов, разрушены многие мутант-кварталы города, а все их обитатели или переселены на задворки самых бедных обычных кварталов в дома, в которых крыша может в любой момент провалится на голову обитателей этих неблагонадежных построек, и с таким контенгентом “коренного населения”, какой не даст спокойно жить нашим собратьям, называя их как угодно, оскорбляя и избивая до полусмерти (применять силу в оживленных местах стало совсем небезопасно), или, по разным причинам, сосланы в Геношу или обычные тюрьмы. Расскрываются и расформировываются многие мутантские организации, как легальные и вполне мирные, так и такие, как наша. По всему Штату идут ответные марши протеста, многие наши собратья выходят на улицы, требуя восстановления к ним нормального отношения, представители команды  “Икс-мен” под предводительством старого друго-врага отца – профессора Чарльза Ксавье, сильнейшего телепата на Земле, мутанта шестого уровня, ведут переговоры с правительством, пытаясь разрешить ситуацию мирным, “бескроным” путем, но разьве же их слушают?!! Нет. Практика давно показала, что люди не хотят иметь с нами дела по-хорошему. Они просто не хотят понимать, что МЫ отличаемся от НИХ лишь одним геном в крови, и все… И это ни столько сами граждане нас ненавидит, сколько это дебильное правительство. В любом случае миром все не решить, увы. Бесполезно говорить с тем, кто не хочет слушать! Все мы хотим избежать генетической войны, но однажды это станет неизбежным. Точнее, война уже началась, но никто не хочет назвать происходящее страшным, но истинным именем – “война”.
“Зачем мне писать это в своем дневнике?” – могут спросить читатели. Отвечу. Это не может не беспокоить меня. Уже пострадали многие представители эры (расы) Homo superios, и кто знает, когда какие-нибудь “Друзья Человечества” или любой другой людской десант доберется до нас?! Сейчас каждый, даже самый законопослушный, мутант не может чувствовать себя в безопасности, не то что члены нашего “Братства свободных”… Больше всего я боюсь за Никки. Мой мальчик не обычный человек, но его способности еще не раскрылись, и он еще слишком мал, поэтому не сможет даже защитить себя, если что. Конечно, мой отец, я и, даже, может быть, Сабель будем рядом с ним и постараемся сделать все, чтобы никакая тварь не причинила ему вреда, но кто знает, что может произойти в наше неспокойное время… А я чувствую, что-то должно случиться…

На город опустился верчер, стрелки часов упорно двигаются к полуночи. Никки сегодня что-то никак не уснет, крутиться в кроватке, хнычет, смотрит на меня своими большими черными глазками и не спит. Я уже рассказала ему все сказки и спела все колыбельные, которые знала, а малыш все не желает успокаиваться. Его что-то тревожит, понять бы, ЧТО.
И вообще, в доме сейчас царит большая напряженка, несмотря на все наши методы консперации, люди все-таки добрались и до нас. Уже закрыт клуб “Грязные игры”, снесены несколько домов,  обитатели которых в большинстве своем были убиты или вакцинированы, так как не желали покидать родные места, другие выселены, судьбы третьих и вовсе неизвестны. Многие из них жили тут с раннего детства, еще когда это место не было мутант-кварталом, и от этого ситуация кажется еще более трагической. Если даже они были сломлены людской армией, то все указывает на одно. Мы – следующие. Это – лишь вопрос времени. Наверное, именно поэтому Магнит, Саблезуб, Мистика, Глория, близнецы Максимовы и Селена – ударная сила нашей команды собрались сейчас внизу в гостинной и обсуждают план действий на случай внезапной атаки “Друзей Человечества”. Как только заснет Ник, я тоже присоединюсь к ним. Честно признаюсь битвы не мой конек, не люблю тратить силы попусту, если знаю, что можно поступить хитрее. Это только в бытовой (семейной) жизни я такая импульсивная и готовая крушить все вокруг из-за горькой обиды, а в бою – совсем другая. Там или ты, или тебя, таков закон. Но сейчас другой случай, крайний. Хитрость и изворотливость уже не помогут, нет ни времени, ни смысла использовать их, здесь надо идти “в открытую”.
Ну вот, Никки наконец уснул… Тихо, чтобы не разбудить его, я собираюсь покинуть спальню. Тут раздается грохот, дверь распахивается настеж под ударом сапога, в помещение врываются личности в военной форме с автоматами в руках. Впереди них стоит высокая блондинка со стрижкой карэ и в очках в тонкой серебристой оправе, одета она в белый медицинский халат. Женщина посмотрела на меня прямым холодным взглядом и обратилась жестким довольно низким голосом:
- Ирина Крид, я полагаю?
- Да,  - ответила я, стараясь соблюдать придельно возможное спокойствие. – Что вам от меня нужно?
Тут заплакал сын, и мне пришлось взять его на руки.
- Мое имя – Сильвия Тайрон, я представительница органов опеки и попечительства, отдел по устройству детей в государственные дома для сирот, - представилась дама, - нам стало известно, что Вы – незарегистрированный мутант, а значит, не можете обеспечить своего сына должной заботой. Всвязи с этим фактом, я, как представительница государственного учреждения, опираясь на новое постановление правительства Соединенных Штатов Америки, требую от Вас добровольно отдать ребенка на опеку государства.
- ЧТО?!! – вышла из себя я. – Какое, к черту, “постановление”?! Какая, к черту, “государственная опека”?!! Вы что, сошли с ума?!
- Обойдемся без истерик, миссис Крид, - заявила Сильвия, - так будет лучше для всех. Отдайте мне мальчика, и мы благополучно покинем помещение.
- Что? Что Вы сказали? Я не собираюсь отдавать вам своего ребенка! – еще раз повторила я. – УБИРАЙТЕСЬ ОТСЮДА ВМЕСТЕ СО СВОИМИ ГОЛОВОРЕЗАМИ! ВОН!!!
- Значит, Вы отказываетесь подчиняться представителям закона и не хотите отдать ребенка?
- Нет
- Как хотите, мы не хотели применять силу, - ответила гос служащая, и подала знак отряду. Те зарядили оружие.
- Я тоже не хотела, - процедила я сквозь зубы, кладя плачущего Ника в кроватку и поцеловав его. – Знаете, в чем мое преимущество над вами? Вы не в силах предугадать, что я сделаю в следующий момент! А знаете, в чем ваша ошибка? Вы не догадались использовать пластиковые ружья, вместо металлических!
С этими словами я, до боли знакомым движением, притянула к себе черные стволы солдатских автоматов. По мере приближения к моим рукам, они рамякали, затем совсем расплавились, превратившись в вязкую, почти кипящую массу. Когда она почти достигла моих ладоней, я сильной струей, дпже потоком направила ее от себя прямо в лица непрошенным гостям. Те кричали и старались увернуться, но не всем это одинаково хорошо удавалось. Добрых семьдесят пять процентов отряда получили сильные ожоги, некоторые даже несовместимые с жизнью. После жидкого металла я перешла на обычный. В соперников полетели иглы, стрелы, шипы и прочие острозаточенные предметы. Еще пара солдат оказалась на полу. Сильвия Тайрон от греха подальше решила покинуть поле битвы. Крыса! Я готова была праздновать победу, как один из бойцов незаметно вынул из-за спины шокер, а когда я это заметила, было поздно. Секунда – и я на полу.

переговорах не учавствую, просто наблюдаю за происходящем со стороны и скорописью вывожу строчку за строчкой в порядком потрепанном дневнике. Зачем я взяла его с собой? Не знаю. Всегда таскаю эту книжку под плащом возле сердца. Он, как мне кажется, защищает меня.
Мое внимание привлекла молоденькая девушка лет восемнадцати. Темные волосы развевал легкий ветер, движения были резки и быстры как стрелы. Ее звонкий, но в то же время вкрадчивый голос то и дело раздается на поле переговоров, грозящее вот-вот превратиться в поле битвы. Она о чем-то упорно твердит то профессору, то моему отцу, при этом часто закусывая нижнюю губу, словно пытаясь сдержать в себе боль.
Я раньше много слышала о ней, младшей дочери Ксавье и его последней жены Татьяны. Кажется, девушку зовут Виктория и она – сильный манипулятор или телепат, а может, и то и другое, не было возможности узнать. Ее история очень отличается от моей, но в то же время чем-то похожа. Только не спрашивайте, откуда я это знаю. Ответа на свой вопрос Вы все равно не получите на него ответа. По крайней мере, пока. Стоп. Кто-то, кажется Петька, допустил тактическую ошибку, забыл про дипломатию, и вообще зачем сюда пришел. Я услышала плач (да-да именно плач) Виктории. Завязалась драка. Все вокруг затряслось, земля стала уходить из под ног, искривились и расплылись изображения деревьев и солнца. Что же она творит? Нет. Оставаться в стороне больше нельзя. Я не хочу встрявать в битву, но видимо, другого выхода нет. Спешу на помощь!

Ай! И вновь я получила удар в спину и покатилась по земле. Обидно получить такой удар от человека, на порядок старше тебя. На меня с наскоком обрушился некто по прозвищу Росомаха. Я уже лежала почти без физических сил, настолько измотала рукопашная, но тут мой противник здорово ошибся. Когда, прижав меня к земле, он приставил мне к горлу три своих адамантиновых когтя (кто не знает, скажу, что адаматин или адомантий – металл, который составит успешную конкуренцию титану в прочности. Подчеркиваю слово МЕТАЛЛ) Тут-то я и обрела над ним власть… Изогнув его когти-ножи под немыслемым углом, я сильно оттолкнула его коленом в живот и, отлетев, он приземлился в лапы моего неизвестно откуда тут появившегося мужа. Дальше была уже не моя забота. Бывшие друзья-сораники самостоятельно выясняли отношения.
- Остановитесь! – раздался над нами голос Ксавье. – Вы все что, забыли зачем сюда пришли?
- Но твои ученики-человеколюбы сами ринулись бить нам морды! – прорычал Сабель, отправляя в нокаут еще одного икса. – Мы своей части договора не нарушали.
- Неправда! Все видели, что драку затеял кто-то из Братства! – вскричала неожиданно для всех я. - К тому Ксавье прав, мы пришли сюда, на нейтральную территорию не для того, чтобы устраивать кровопролитие, а для того, чтобы решить общую нашу проблему – проблему мутантов!
Все обратили на меня свои взгляды, и мне пришлось продолжать. Впервые за свою жизнь я говорила, то что чувствую и знала, меня слушают. Поэтому мысли легко выстраивались в эмоциональную речь и текли легко, словно вода в реке.
- Каждый представляет мир по-своему, и каждый борется именно за свой мир. Вы хотите, чтобы люди признали нас, мы – тоже, а люди хотят сделать нас своими рабами, считая, что мы опасны для их жизней. Никто не хочет войны, стараясь избежать ее каждый своими методами, но никто не желает понять, что пока между всеми нами не будет единства, вооруженный конфликт и отношения “на штыках” неизбежны, уж простите, - говорила я. – Я понимаю – люди. Они так давно вбили себе в головы идеи правительства о том, что наша расса – опасность в последней инстанции, что уже не хотят понять и принять нас как равных себе или даже выше. Считают нас изгоями и сотнями тысяч отправляют на тот свет, Я понимаю. Но мы, МУТАНТЫ, представители одной рассы с одним и тем же требованием нормального к себе отношения, почему мы не можем договориться между собой и быть единой силой, единым разумом в борьбе за свое выживание? Почему мы действуем против друг-друга, создавая дополнительные проблемы? Не мы ли в первую очередь мешаем людям поменять к себе отношение, лишь доказывая им их правоту? Чего мы этим добились? Того, что нас вакцинируют от собственной сущности как от болезни, от какого-то смертельного вируса, отнимая тем самым у нас свое индивидуальное “Я”? Того, что у матерей отбирают родных детей, которых они холили и лелеяли? Лишают крова старых и малых? Разьве этого мы все хотим? Разьве ради этого идем на бои? Разьве ради этого сотни мутантов проливают кровь, и еще неимоверное их колличество лежит ныне в холодных сырых могилах, и их тела, для кого-то когда-то такие родные, служат пищей для червей? Разве ради этого?
- И что же ты предлагаешь? – явно заинтересованно спросила Виктория.
- Потребовать от людей уважения! Собратся вместе всем мутантам нашей огромной Земли в один день и час, и поставить все точки над “I” или над “Ё”, как говорят в России, дело тут не в выражениях, а в их смысле. Собраться и показать им – мы есть! Мы – как они. Чувствуем боль, грусть, усталость и тоску, мы так же как и они умеем любить и ненавидеть, нуждаемся в пище, тепле и заботе, в крыше над головой и лечении, так же радуемся солнцу и новому дню, поддержке близких и так далее. Показать, объяснить. А если ОНИ не поймут, значит, говорить бесполезно. Надо платить им той же монетой. Надо сделать Homo superios – нас – господствующей рассой.
- Нет – это не выход! – сказала младшая дочь Ксавье. – Когда такие, как ты решили мстить и убивать, не поступились ничем, чтобы только любой ценой сделать нашу рассу господствуещей,  погибла моя мама. Десять лет назад ее убили Злыдень и Апокалипсис, если бы не ее сопротивление, некторые сами развязали бы войну за господство. Ведь и его надо отвоевывать.
- Значит, она просто зря нырнула под удар. Когда идет битва сильнейших, тем, кто ниже лучше не вмешиваться. Она поплатилась за лишнюю храбрость!
- Не смей даже думать так о моей матери! – крикнула юная мисс Ксавье. – Она погибла героической смертью, защищая мир от таких вот лже-миротворцах, как ты! И никто не смеет осквернять ее память незаслуженным осуждением.
- Я не осуждаю, лишь констатирую факты. – бросила я безразлично. - Я слышала о твоей матери – женщине с огненной пантерой. Она не раз била отца, вместе со всем его окружением, одна или с единственной подругой сражалась с тем же Апокалипсисом, да и Злюк был для нее не помеха. Единственное отличие – то были рядовые битвы, а эта произошла за власть и свободу мутантов. А она пошла против своих. Излишняя смелость – вот, что ее сгубило. Смелость и непокорность. Возможно, когда-то они сгубят и меня, если я не буду осторожна!
- НЕ СМЕЙ! – закричала Викки. – ЗАМОЛЧИ! ЗАТКНИСЬ!
- Правда глаза колет?
Зря я это сказала! Ой зря! В тот же миг пространство вокруг меня начало будто бы сжиматься в кольцо, хоть все мы и находились на открытом пространстве. Еще через несколько мгновений я ничего уже не видела, кроме зеленных изумрудов глаз профессорской дочки. В лучах ее разгневанного взгляда померкло даже солнце, и мир для еня погрузился в кромешную тьму. В ушах свистел ветер и тысячи призрачных голосов, твердивших, что это – конец, я вспомнила все плохое, вспомнила мать, беспомощно вырывающуюся из плена металлических змей, созданных мною. Но я не сдавалась, мои глаза смотрели все так же прямо. Я наскакивала на маленькую соперницу, стараясь задушить ее и показать – я властелин в своем сознании. Она начала ослабевать, силы были на равных. На физическом уровне Виктория начала задыхаться, я тоже. В ее глазах на миг мелькнула слабость, как и в моих. У меня тоже почти не осталось сил на сопротивление, мы обе чувствовали, если не разорвем связь наших разумов, то обе будем обречены на гибель. Мне вдруг стало жаль, не себя, я все потеряла, ее, поэтому я прохрипела
- Хватит, прошу, остановись! Мы же погибнем! Я ж и тебя за собой на тот свет утащу!
- Знаю, но уже не могу прекратить! Сила достигла неконтролируемого придела! Давай ты!
- Я не могу! – опять прошептала я, - у меня мх наоборот мало!
- Тогда, объединимся!
И я не могла не согласиться. Мелькнула белая вспышка.

(слова Петро)

Я – Петро Максимов, тот самый Петька, о котором так много писала Металлика. Нашел этот дневник на поле битвы. Она происходила настолько стремительно, что никто не понял, как все произошло. Но, как ни прискорбно это осознавать, моей сестрички Иришки-Металлики больше нет в живых. Некоторые страницы этой книжечки формата “Б-четыре” обгорели и строчки невозможно было прочитать, но я без труда узнал в ней Иришкин дневник.
Я знаю, у меня нет права читать его, а тем более, что-то добавлять от себя, просто хочу сказать, жизнь Ирины Крид (бывшей Лавровы), вошедшей в организацию “Братство свободных” под кодовым именем “Металлика”, действительно оказалась очень короткой. Но ее безвременная кончина – знак неимоверной верности своим убеждениям и идеалам. Мне жаль, что ей пришлось пережить столько горя, сколько пришлось вынести, ведь, отчасти, в этом есть и моя вина. Если бы тогда я не бросил ее у морлоков или не подвел еще в каких-то вещах, да обратил бы внимание на происходящее во время этой проклятой битвы, возможно, Металлика, моя младшая любимая сестричка, была бы сейчас жива и сторочила бы вечерами в этом дневнике своим быстрым, похожим на прыжки кардиограммы почерком, но судьба распорядилась иначе.
Что я моу сказать о ней? Ира – боевая и смелая девчонка, способная положить на обе лопатки любого, даже самого накаченного пацана. Другая бы ни за что не покинула родной дом ради того, чтобы уйти в никуда, а она сделала это. И уже за свой поступок достойна восхищения. А ведь еще был брак с Саблезубым, который она почти безропотно выносила три или четыре года, перенесла тяжелейшую аварию, после которой меня-то, довольно крепкого парня, собирали по косточкам, а ей – ничего. Были другие вещи, о которых она тут не написала, за что она удостаивается отдельного  респекта.
В общем, хорошая была девушка. И всем нам будет не хватать ее бескончного задора. Прощай, Иришка! А я обещаю, во что бы то ни стало, я найду Никки, и мы с Гло воспитаем его. А я держу свое слово!

История двадцать вторая

В остальном ночь прошла спокойно, я уснула на рассвете под мирное сопение Виктории, которая больше ни разу не проснулась. Мне снился Ник, мой маленький черноглазый мальчуган. Интересно, что с ним сделают эти проклятые людишки? Вакцинируют, убьют, превратят в живое оружие? Бр-р-р! Даже думать страшно. Я по-прежнему виню себя за то, что не смогла его защитить, я ведь – мать, и к тому же, мутантка не самого низкого уровня. А с другой стороны, кто мог знать, что у того гада будет шокер? Я сделала, все, что могла…

Виктория проснулась раньше меня и потребовала завтрак. Пришлось дожарить остатки рыбы и допить кокосовое молоко, но она заявила, что это не завтрак, а издевательство над ее измученным желудком. Наглая!
- Послушай, здесь тебе не Институт твоего папочки! – ответила я на вызов, – и даже не “Братство свободных” моего! Тут нет холодильника с полным асортиментом всего, чего угодно!
- Не смей со мной так разговаривать,- Викки пристально смотрела на меня.
- Наши силы здесь не действуют… Забыла? Папенькина дочка.- я посмотрела на нее с легкой ухмылкой.
И тут Виктория с неожиданной проворностью кинулась на меня, я не ожидала такого проворства и не успела уйти от удара. Через секунду мы уже катались по земле, я была сильнее ее, и дралась намного лучше. О как мне надоела эта девчонка, я была очень злой, и поэтому удар оказался сильнее, чем я думала, профессорская дочка отлетела от меня на пару метров, и пропахала песок головой. Я встала на ноги и молча ждала продолжения. Викки медленно села на песке, прикрывая ладонью нижнею часть лица. Я подошла и протянула руку, чтобы помочь подняться:
- Извини, я не хотела так сильно.
- Отойди!
Икс-менка подскочила как ужаленная. Я убрала руку и отошла на пару шагов.
- Нам надо идти.
Если ее расчеты были верны, то через три дня должен будет открыться портал домой. На другой стороне острова, но до нее надо еще было добраться, и желательно целыми и невредимыми.
- Отстань! Я пойду сама, держись подальше, - несносная девчонка повернулась ко мне спиной и зашагала вперед.
Первой моей мыслью было действительно уйти, меньше проблем будет. Но нет, во-первых, мы попали сюда вместе, значит, и выбраться сможем только вместе, а во-вторых, жалко ее, пропадет она одна.
Я медленно зашагала за юной мисс Ксавье.

Виктория шла очень быстро, едва не переходя на бег. Я еле за ней поспевала.
- Может, не так быстро? Я не успеваю за тобой!
- Тебя никто не просит, можешь вообще уйти!
- Слушай, что я такого сказала?
- Ты оскорбляешь меня!
- Девочка моя, ты еще не знаешь, как оскорбляют! – разозлилась я.
Виктория резко повернулась и встала в боевую стойку. Я только тяжело вздохнула. Ну, как обьяснить этому ребенку, что я не хочу с ней драться?
- Может не будем?
- Боишься? - хмыкнула мисс Ксавье
- Нет, просто не хочу тебя покалечить, - презрительно кинула я в ответ. - Не хотелось бы огорчать твоих друзей и особенно отца.
Видимо напоминание о родных остудило Викк,и она опустив кулаки, развернулась и зашагала дальше. Если честно я завидовала ей, у нее была семья.
Профессор Чарльз Ксавье - неплохой человек, только если бы не его идея мира с людьми, но у каждого свои жизненные принципы. Да, жаль, что у него такая упрямая и капризная дочь.
За этими мысляли я не заметила, как в кустах рядом со мной,что-то зашевилилось. Миг - и на меня в прыжке уже летел саблезубый тигр, и за секунду до смертельного удара что-то пролетело мимо и сшибло его. Здоровый котяра отлетел на пару метров и ударился боком о дерево. Удар вырубил тигра, правда надолго ли я не знала и не хотела проверять. И поэтому мы с моей спутницей решили побыстрей свернуть с тропы в джунгли.
- А ты меткая, - сказала я ей.
- Подруга научила, она у меня тоже медко кидает правда не камни, а энергетические шары,-что-то вспоминая,улыбнулась Виктория Ксавье.
- Может, расскажешь? – я вдруг прониклась уважением к этой девчонке.
- Как-нибудь потом, - ответила Виктория, - и только при условии, что ты расскажешь о себе.

История двадцать четвертая
Итак, Виктория родилась в то время, когда в мире царило так называемое “затишье”. Тогда люди так же провожали одаренных людей взглядами, полными недоверия и боязни, дети в детских садиках играли в “хороших и  мутантов”, в школах и интернатах детей нашей рассы называли проблемными, но правительство нас особо не трогало. О ее отце – профессоре Чарльзе Ксавье, основателе “Института для одаренной молодежи”, а в проснонародье просто “Икса” - я уже рассказывала, поэтому не буду лишний раз повторяться и лучше расскажу о матери Виктории – Татьяне. Виктория очень любит свою мать, и когда та была еще жива, у них была сильнейшая телепатическая связь, настолько прочная, что мама и дочка могли почувствовать друг друга на расстоянии нескольких тысяч километров, а “вынуть” мамочку из ванной одной лишь мыслью было для маленькой Викк обычным делом. Татьяна – русская по происхождению, но с семнадцати с половиной лет жила в Нью-Йорке, в “Иксе” Она была намного моложе своего мужа. Когда она пришла в институт профессора, то была примерно в том же возрасте, в каком сейчас Виктория. Судя по описанию, у нее были каштановые волосы, очень выразительные карие глаза, невысокий рост и очаровательная улыбка. По характеру Татьяна была нежна и ранима, можно сказать, даже немного нелюдима, но в то же время она была готова ради близких людей пойти на самый отчаяный шаг, а узы дружбы, семьи и любви для нее были просто священны, возможно именно за все эти качества Ксавье и полюбил свою ученицу настолько, что в какой-то момент он хотел даже бросить дело всей своей жизни – обучение подростков-мутантов контролю над способностями, которыми они обладают, и борьбу за спасения человечества, ради тихого семейного счастья с женой и дочерьми. Так же Татьяна, которую еще называли кодовымс именем “Flame” была превосходным, самоотверженным и смелым бойцом. Многие отрицательные типы, в том числе и мой отец и брат, не были лишены чести испытать на себе гнев ее огненной пантеры – Plamel, а знаменитый “кульбит Flame” – каронный боевой трюк Татьяны, никто не может повторить по сей день.
Еще у Виктории есть сестра, которая старше ее на восемь лет, – Жасмин. Эта светловолосая голубоглазая девушка с телосложением амазонки, больше похожая на отца, чем на мать внешне, характером, по словам младшей сестры, не похожа ни на одного из родителей. Как-то Викки проронила, что в детстве Жасмин была немного замкнутой и даже лет до пяти, по словам других икс-менов, называла отца не иначе, как “профессор”, но потом ее характер резко изменился в противоположную сторону.
В общем, лет до трех Виктория росла как “растение мимоза в ботаническом саду”, не зная, что такое битвы и враги, родители холили и лелеяли ее, взращивая, во всех смыслах, в дочке маленького гения. В огромнейшем размере ее супер-способнойстей и достаточном уровне физической и боевой подготовки, я не сомневалась, но то, что она уже в возрасте трех с половиной лет могла правильно и без подсказок решать задания по алгебре с геометрией седьмого-девятого классов, стало для меня великим открытием. Вот так, мирно и размеренно, прошли первые годы ее жизни, а потом начались волнения в среде мутантских организаций, на Институт, где жила ее семья стали все чаще нападать разные головорезы: “БС”, “Мародеры”, “Отряд альфа” и так далее. А когда Виктории было чуть больше четырех, мутантка-одиночка по имени Керли-Селеста, ополоумевшая от несчастной любви, серьезно ранила ее, и девочка едва не скончалась от гемофелии – несвертываемости крови. Но, к счастью, тогда ее удалось спасти, и даже нашлась одна женщина, чье имя неизвестно даже самой рассказщице, излечившая ее не только от раны, но и от болезни, что позволило Викки без опаски вести полноценную жизнь и участвовать в битвах наравне с сестрой и друзьями из младшего поколения команды “Икс”, получившего название “Наследие-Икс” или просто “Наследники”. Еще долгое время враги и битвы были единственной ее бедой, но когда ей было восемь лет погибла в сражении со Злыднем и Апокалипсисом (Первый – великий генетик создавший из людей первых мутантов, и обретший вследствие мутации бессмертие; второй – очень могущественный бессмертный демон.) ее мать, а еще через три года и сестра – Жасмин - выросла и, выйдя замуж за английского миллиардера Уоррена Уотинктона, известного так же под прозвищем “Архангел” или просто “Ангел”, покинула родной “Институт для одаренной молодежи”, переехав в имение мужа, и вернулась лишь полгода назад. Ксавье после смерти жены все больше и больше начал заниматься институтом и лекциями, а так же переговорами с представителями государственных деятелей, словно это поможет избежать новых потерь в стане его учеников, а к Викки стал относиться как и к прочим “наследникам” без всяких поблажек или поощрений, считая излишнюю заботу залогом поражения. Но все равно, он, конечно, любил ее и оставался для Виктории самым близким и родным человеком. (в значении “личность”). Еше в круг близких для юной мисс Ксавье входили Alene (Элен) Маккой – лучшая подруга Татьяны, которая всегда поддерживала Викторию в трудную минуту; Джина Грей-Саммерс – телепатка и просто хорошая женщина, жена боевого командира – Скотта Саммерса, а так же Росомаха, но о них девушка особо не распространялась.
- Ну, вот и все, что я могу рассказать, - закончила Викки, глядя в пустоту, теперь твоя очередь рассказывать.
- Тебе что, правда интересно занать обо мне? – усомнилась я. – Мне и рассказывать нечего… Я – дочь Магнита, пришла я в “БС” в шестнадцать лет, за это время почти не сражалась, меня выдали замуж в восемнадцать за Саблезуба, чуть больше года назад родила сына – Николаса, но как раз перед переговорами его у меня отняли, вот и все.
- Неужели так мало? – изумилась Виктория. – А прошлое, а семья? У тебя этого что, не было?
- Было, но очень давно, - ответила я, - но я не люблю вспоминать прошлое.
- Я тоже, но ведь вспомнила для тебя, - произнесла Викки. – Расскажи хотя бы то, что было с тобой до того, как ты попала в “Братство свободных”. Например, о матери…
Я вздохнула, не люблю ворошить прошлое, а тем более, говорить про мать. Она вообще стала для меня лишь призраком, я даже не знаю, жива ли она теперь или давно скончалась, но отказать Виктории в откровенности было бы плохим тоном, и я нехотя начала свой рассказ, думаю, что и моим читателям будет интересно прочесть отрывок из воспоминаний моей жизни в России.

В начале первой части дневника я уже рассказывала о том, что до побега из дома, я жила в Москве с мамой и сестрой, но единственное, что я рассказала о прошлом – сюжет ухода отца из дома и первое проявление своих способностей, но ни слова не говорила о своей жизни в период, соединяющий эти два события. Не рассказывала о маме и Кате, не рассказывала о школе и друзьях… И о себе. Я не писала об этом потому что, повторюсь, не люблю ворошить прошлое. Эти воспоминания по сей день причиняют мне боль, из-за чего я не делилась ими даже c Глорией, боялась того, что вдруг захочу вернуться. Но, видимо, пришла пора отдать дань прошлому.
Начну я с матери. Ее зовут Нина Генадьевна. Она работала медсестрой на скорой помощи, и ей часто приходилось проводить на работе целые сутки напролет, а вся ее забота обо мне заключалась лишь в том, чтобы научить меня разогревать обеды и ужины, стирать, убираться и ухаживать за младшей сестрой, а еще – проверять дневник и отчитывать меня за малейшую провинность. В принципе, она была (и надеюсь – есть) неплохим человеком, просто злилась на меня за то, что я похожа на самого ненавистного для нее человека – моего отца, поэтому и унижала меня. Мать не проявляла ко мне ни капли нежности с тех пор, как за отцом навсегда закрылась дверь нашей квартиры, и, находясь не в настроении, чаще всего срывала свою злость, в первую очередь, на мне и гораздо реже – на сестренке. Она винила меня во всем: в чем я действительно провинилась и в том, в чем абсолютно не было моей вины, она и приучила меня к бесприкословной покорности, ослушаться ее было все равно, что добровольно ступить на эшафот, и лишь когда мое терпение совсем перелилось через край, и я ввела ее в беспомощное состояние, только тогда у меня хватило духу бежать. Что из этого получилось, вы уже знаете. Самым расспространенным упреком после сравнения с отцом был крик: “Да зачем я вообще произвела тебя на свет?!! Ты же, дрянь такая, испортила мне всю жизнь!”. В такие моменты, особенно в детстве, мне больше всего хотелось, чтобы в ту минуту открылась дверь, пришел папа и забрал меня от мамы далеко-далеко. Если бы я тогда знала, как сильно он изменился… Но тогда я не знала, и просто хотелось защиты. Это сейчас, находясь замужем за Виктором, и вполне осознав, что такое брак по принуждению и без любви, я начинаю понимать маму, а тогда мне было очень больно слышать подобное в свой адрес. В то время лишь младшая сестренка была для меня утешением, словно рыжеволосый ангел. Подойдет, бывало, ко мне, голову свою мне на грудь положит и ластится словно кошка, А я гладила ее по голове, напевая какой-нибудь тихий мотив, и на душе становилось намного легче.
Что же касается школы, то ученицей я была не очень прилежной, любила бунтовать и всячески нарушать дисциплину. Чаще всего посещения кабинета директора обосновывались дракой с мальчишками или освобождением лабораторных крыс из клеток, но училась я не так уж плохо, по крайней мере троек в моем дневнике никогда не водилось.
Что же касается друзей, то их у меня, всвязи с трудным, признаю, характером, было немного, и единственным, кого я до сих пор помню в ярких немеркнущих красках, является Жуан-Андреас или просто Жуан. Славный был паренек, белокурый такой с карими глазами и высокий, как колонча, за что его всей школой дружно прозвали “дядя Степа”, в честь персонажа известных стихов Маршака. Отец Жуана – бразилец, поэтому мальчик и носит такое странное для русских имя. Мы Жуаном были не разлей вода начиная с средней группы детского сада. Мне очень нравился его характер: бойкий, задиристый, смелый и дерзкий, он чем-то похож на Петро, но, в отличии от моего брата Жуан-Андреас – обычный человек и более мягкий в общении, хотя именно он в нашей парочке был главным заводилой. В саду и младшей школе мы вместе лазили по деревьям, играли в футбол, войнушку, салочки, в более старшем возрасте сбегали с уроков и, на всю карманную мелочь, накопленную с завтраков, ходили в киношку или “Макдональтс”, и, мне кажется, он был чуть-чуть в меня влюблен, иногда я даже позволяла ему провожать себя до самых дверей квартиры. Но наша дружба продолжалась лишь до девятого класса, потому что его отец получил работу на родине и он с семьей уехал в Рио-де-Жанейро. Первое время, Жуан-Андреас почти каждый день посылал  мне электорнные письма и СМС, а по праздникам мы созванивались, но за полгода до того, как я сбежала, он куда-то пропал; Не отвечал на звонки и СМС, и по почте тоже ничего не писал. Недели три я не обращала на это внимания, потом стала волноваться, а теперь думаю, он или просто поменял координаты, а мне сказать забыл, или нашел в Бразилии девушку и я ему стала просто больше не нужна. И, общаясь с Петро, я часто пыталась найти в нем знакомые до боли черты нашего школьного “дяди Степы”.
Когда я сбежала и попала в “Братстве свободных”, я довольно часто вспоминала своего старинного приятеля и переживала, вдруг он мне написал или звонил, а меня не было, а потом отбросила эту мысль и почти забыла о нем. Почти… Иногда мне в голову приходит такая слегка кощунственная мысль, что когда я влюбилась в Петро, оказавшегося впоследствие моим братом, на самом деле искала замену тому самому Жуану. Даже нет, не замену, а как бы клона. Ну, короче говоря, просто смотрела на Ртуть, а видела перед собой товарища Жуана-Андреаса.
Хотя, что сейчас об этом говорить? Прошло уже больше семи лет с тех пор, как мы не виделись, и шесть с половиной как не общались. Он, наверое, уже и не помнит, кто такая Ирина Лаврова из Московской школы, если вообще школу-то помнит. Да и я замужем, у меня растет сын, пусть он похищен, в данной ситуаации, это значения не имеет, и как только мы с Викки выберемся с Дикой земли (по ее расчетам произойдет это завтра), я вернусь в “БС” к мужу, и все, более или менее пойдет по старому сценарию. Так что вспоминать о минувшем и, тем более, о парне, давно находящемся вдали от себя, бессмысленно. Просто впервые эти воспоминания не приносят мне страданий. Как знать, может, и свидимся с ним когда-нибудь…

Виктория посмотрела на мена усталыми и полными сострадания глазами и, похоже, после всего рассказанного мной она начала меня уважать и доверять мне. Собственно, я ей тоже доверилась и поняла, что она вовсе не избалована, просто растеряна, ведь впервые осталась без сил. Я посмотрела на ее глаза и предлодила лечь спать, ведь завтра нас ждет трудный день. Мы легли в заранее подготовленные постели из травы и крепко уснули под стрекотание сверчков.   
Мне в ту ночь снился Жуан-Андреас, а ей, наверное, мама. Если нам повезет и удача от нас не отвернется, уже завтра мы будем дома. Надеюсь. Жду. Знаю.

(Отредактировал(а) Alene Angel Soni - 22:33 - 9 Июля, 2007)

-----
Я ангел, но могу и Одемонеть ALENE

История двадцать шестая

Так пусто стало в нашем доме, так тоскливо… Когда-то не так давно здесь слышались громкие голоса, перепалки или просто смех, сновало туда-сюда множество членов нашей команды. Когда мы прорабатывали планы по устрашению проклятых Homo sapiens-ов в гостинной особняка и яблоку негде было упасть, некоторые даже стулья с кухни притаскивали. А что осталось от этого теперь? Жалкие крохи. Многие были арестованы, некоторые убиты или вакцинированы, что для нас равносильно. Глория и Петро собираются уехать отсюда, потому что мой отец (слава Богу, он совсем уже оправился от инфаркта), не разрешил Гло больше оставаться в составе организации, ведь для нашей рассы она потеряна, а Петька наотрез отказался оставаться тут без своей любимой жены. Мы с ним пыталлись уговорить отца оставить ее тут, пусть бы она работала под прикрытием, было бы неплохим подспорьем, если бы Мистика-младшая проникла в политику и старалась протащить те законы, которые были бы нам на руку, но нет, Магнит и слышать об этом не захотел, выгнал нас из своего кабинета, и чуть было не объявил предателями, со всеми вытекающими отсюда последствиями. Вместе с болезнью, видимо, прошла и вся его, как бы ни абсурдно звучало это в данной ситуации, человечность. Он стал таким же суровым, как был до приступа. Ну что ж, он глава организации и вправе принимать любые угодные ему решения.

Подошла к зеркалу, чтобы причесаться, и мой взгляд упал на рамку с фотографией Никки. Интересно, где сейчас мой малыш? За это время, он, должно быть, сильно вырос и  уже забыл меня. На сердце стало еще тяжелее. Перед глазами пронеслось все, связанное с сыном, начиная от рождения и до того момента, когда меня вырубили шокером. Я долго всматривалась в его озорные черты, затем поцеловала фото, вздохнула и пошла в комнату отдыха.
Присев на край диивана, я щелкнула пультом. По всем каналам шли экстренные выпуски новостей. Говорили о самовозгорании в метро, случившемся минувшей ночью, речь шла о нескольких десятках ни в чем неповинных жертв и сотнях пострадавших, и, что самое “удивительное”, среди погибших и пострадавших не было не одного мутанта. Я невесело улыбнулась, да, миссис Рейвен Даркхолм и Селена вчера неплохо там постарались, это все планировалось не одну неделю. Вот запустили запись интервью с профессором Чарльзом Ксавье, он говорил о том, что его ученики, включая и собственных дочерей, были там, и им удалось спасти из пламени более полусотни людей, а так же, чтобы граждане не паниковали, и он будет сотрудничать с полицией и комитетом безопасности, дабы раскрыть причину возгорания. Слава Богу, о причастности к этому делу мутантов никто не догодался. Собственно, это лишь вопрос времени, я говорила всем, что не стоит принимать такие глобальные меры. Люди – паникеры и достаточно было бы пустых слов в адрес правительства, и они отменили бы закон о переселении наших собратье в неблагонадежные и опасные районы. Но это я так, чтоб вы просто знали что творится в мире.

Новости закончились, я хотела выключить телевизор, но тут началась программа, в которой людям предлагали усыновить детей, чьи родители были лишены родительских прав из-за “проблемы-х”, короче, детей, отобранных у незарегистрированных мутантов.
“Вот скоты! Сами лишили детей семьи, а теперь пытаются пристроить их к чужим людям!” – с негодованием подумала я и уже хотела выключить телевизор, чтобы не слышать всех этих бредней про то, как родители-мутанты-изверги-тераны избивали детей, продавали на органы, делали живыми щитами и прочую чушь, как на экране всплыла… кто бы вы думали? Сильвия Тайрон! Рядом с ней стояла женщина, а на руках у нее был светловолосый мальчонка с черными, как угольки, глазами – МОЙ НИККИ!
“Ну вот, - вещала с экрана Сильвия с натянутой улыбкой, - еще один малыш, который в будущем может иметь проблемы с клеточной активностью усыновлен добрыми ЛЮДЬМИ. Скажите, пожалуйста, - обратилась она к женщине, - Как Вас зовут, и где же наш маленький мальчик обретет новый дом?”
Женщина мило улыбнулась во все тридцать два зуба и заговорила с огромным акцентом: “Мое имя – Анна-Мария Да Силва. Я из Рио-де-Жанейро, где, вместе со мной и моим мужем, будет жить наш сын.”
“Отлично, - сказала Тайрон, - я рада, что вы решились на такой серьезный шаг, как усыновление, возможно, проблемного ребенка. А сейчас…” – тут внизу экрана поплыла бегущая строка, извещающая телезрителей о том, что они смотрели передачу двухмесячной давности. Дальше я смотреть не стала.

Мне очень хотелось поделиться этой новостью с Петро, и я пошла в их с Глорией комнату. И каково же было ее удивление, когда я увидела там Ванду, разбирающую свои вещи.
- Привет, Вандюшка! – поздоровалась я. – Что это ты делаешь в этой комнате, и где Петро?
- А, Ир, привет! – откликнулась Алая ведьма (это ее боевое прозвище), - теперь это моя комната, брат и Глория уехали еще рано утром.
"Да-а-а, - подумала я. - Не успели голубки покинуть гнездышко, как папа тут же отдал их комнату Ванде." Нет, я, конечно, не против, но чем ей ее-то комната не нравилась? Вид из окна там гораздо лучше...
- Как уехали? – изумилась я. – Куда?
- Вроде как в Лос-Анжелес, - пожала плечами Ванда. – Там у Рейвен свой дом.
- У старшей Мистики дом в Лос-Анжелесе? – снова удивилась я. – Вот уж не знала!
- А что тут такого? Она ж многолика, у нее может быть что угодно и где угодно.
- В принципе, да, - согласилась я, – что ж, по крайней мере Петька и Гло не остались без крыши над головой.
- Ну, да, - ответила девушка безразлично, - а ты что-то от него хотела? Такая взволнованная.
- Да нет, ничего, - отмахнулась я, (я не хотела говорить с сестрой о таких личных вещах) – ерунда. Они телефон-то оставили?
- Там пока нет телефона, - ответила Вандюшка, - Но ведь можно позвонить на мобильный!
- Точно! Спасибо, что напомнила! По-ка! – с этими словами я удалилась из комнаты.
Придя к себе, я взяла мобильный и отыскав в телефонной книжке мобильного номер Петро, нажала на кнопку вызова.
“Абонент временно не доступен или находится вне действия сети. Попробуйте перезвонить позднее.” – как меня разражают эти слова автомата! Даже ругаться хочется! Попробовала набрать Гло, но и с ней такая же ситуация. Видимо, там, где они сейчас находятся, глушат радио-сигналы. Вот у меня так всегда, когда надо поделиться важной информацией, с нужными людьми невозможно связаться!
Итак, подводим итоги: “Братство…” в разрухе, лучшие друзья, поддерживающие меня последние годы, уехали в другой город и с ними не связаться даже по мобильному, а я осталась одна-одинешенька наедине со своими мыслями и эмоциями, не имея возможности высказаться. Не побежишь же плакаться в жилетку отцу, да и Ванде много не расскажешь. Она – человек действия и, при всей своей ранимости, не любит долгих разговоров с ахами-охами и мокрыми глазами. Одно радует, теперь я хоть знаю, где мой сын, но он настолько далеко, что я уже сомневаюсь, сможем ли мы с нимп когда-нибудь воссоединиться.
Тут я вспомнила про свою новую подругу – Викторию. Вот кто бы точно порадовался за меня, узнав, что я напала на след сына. Если совсем честно, я скучаю по профессорской дочке, мне не хватает ее немного детской непосредственности. Да, пожалуй, в ее возрасте я была такой же. Интересно, как там она у себя в Иксе, вспоминает ли наши приключения на Дикой земле или, оказавшись в родной среде, забыла все как страшный сон?

А в это время в “Институте для одаренной молодежи”.
Виктория сидела за партой на лекции по психологии, подперев ладонью подбородок, а ее мысли летали где-то далеко оттуда. От монотонной речи Ксавье хотелось просто лечь на парту головой и уснуть, но Викки, хоть и с трудом, одолевала это желание. Последние минут двадцать она уже совсем не слушала профессора, и спроси он ее сейчас, что он только что сказал, с трудом ответила бы даже с помощью телепатии. Впервые за долгое время ей было не до науки. Ее мысли были заняты другим, она думала о Металлике и о том, что сказал ее отец, о том, что девушкам необязательно быть по разные стороны этой войны, если им так хочется дружбы.
У Викк много друзей, но только узнав Ирину, она поняла, что это лишь союзники, обращающие на нее внимание лишь, когда в двери стучится беда. Да, есть Эл, есть Джина, есть Логан, и девушка могла со спокойной душой доверится им в трудную минуту, если не хотела, чтобы о ее жизненных сложностях узнал профессор, но они намного старше и потому относятся к ней не как к вполне уже сформировавшейся личности, имеющей свою гордость и свои проблемы, а как к ребенку, о котором их попросили заботится. Может, это слегка и преувеличено, но по крайней мере, девушка действительно была еще молода, чтобы такие взрослые люди относились к ней как к равной себе. Есть, конечно, и ровестники из “Наследия-икс”, но у тех, с кем она росла и провела детские годы, с кем играла в одном дворе, сражалась на тренировках и делилась какими-то мечтами о будущем, были уже совсем другие, отличные от самой Виктории, интересы. Все “наследники” и “наследницы”, бесспорно, уважали ее за силу, ум и смелость, и за то, что она – дочь директора “Института”, всегда готовы были поддержать в трудную минуту в боях, прикрыть, подменить, если нужно, но с самой Викторией, как таковой, им было просто скучно. Девчонки считали Викки выше себя, обращались чуть-ли не на “Вы”, практически не посвящали в свои планы и тайны. Да и самой профессорской дочке быстро надоедали их стрекотание о парнях, и о том, что парни их расы куда сексуальнее простых.
То ли дело Металлика! Для нее Виктория не авторитет, а самая что ни на есть обычная девчонка, немного капризная, своенравная, младше ее самой, но не ребенок, а равная. Их истории противоположны друг другу, но тем самым и похожи. И вообще, им было хорошо на острове в последний день.
Еле досидев до конца занятий, Виктория Ксавье пошла к себе, закрыла дверь и упала на кровать. Только сейчас она поняла, что жизнь в Институте с каждым годом становится все однообразнее и скучнее, уже даже не хотелось сражаться, постепенно приходило осознание того, что ЭТО БЕСПОЛЕЗНО, из-за войны погибла ее мать и много других достойных мутантов, а уж людских жертв и не счесть, но она не теряла надежды. Хотя после острова ей захотелось совсем других приключений, чего-то нового. Была у нее с детства одна мечта – посмотреть другие страны и узнать, так же ли там живут люди? Но… учеба, сражения и снова учеба – вот, что состаляло ее жизнь.
Раздался стук в дверь. Виктория нашла в себе силы взять себя в руки и прокричала:
- Войдите!
- Что с тобой, Виктория? – в комнату зашла Элен и села на краешек кровати рядом с девушкой.
Элен МакКой – ближайшая подруга Татьяны, о чем было упомянуто выше. У нее светло-русые волосы до пояса, невысокий рост и карие глаза. По характеру она взрывная и слишком болтливая, но своего добивается на все сто процентов.  Судьба у этой женщины не простая, ей пришлось пережить много неприятностей, прежде чем она попала в “Икс”, где и нашла свое призвание. Но сейчас речь не о ней.
Виктория посмотрела на нее усталыми глазами, но из-за гордости и нежелания загружать кого-либо своими проблемами сказала:
- Ничего, все в порядке!
- Ты рассторена, - попыталась разговорить ее Эл. - Что тебя беспокоит?
- Ничего, - твердо повторила профессорская дочь. – Не волнуйся.
- Но я же вижу! – настаивала миссис МакКой.
- Я же сказала, ничего не случилось! – от бессилия Викки начала злиться и ее глаза загорелись нехорошим огоньком. – Ровным счетом ни-че-го!
- Ладно, ладно, - женщина сделала примирительный жест рукой, - только не надо применять силу!
- Не буду, - согласилась Виктория.
- Я не хочу быть назойливой, - сменила тактику Элен, - но, может, просто скажешь, произошло ли что-нибудь? Как-никак, когда погибла Татьяна именно я помогала твоему отцу воспитывать тебя, и, думаю, имею право знать.
- Ну, хорошо, да! – созналась Викки, - Но я со всем справлюсь сама!
- Хорошо, как скажешь! Но если что, знай, я всегда готова помочь, только скажи!  – согласилась Эл. – Мне уйти?
- Да, - ответила профессорская дочка, - только один вопрос…
- Какой?
- Ну, когда ты была моложе, я помню, ты общалась с кем-то из “Братства свободных”, - начала девушка, - я ничего не путаю?
- Да, было дело, - не стала отпираться Элен, - а что?
- Да так, ничего, - пожала плечами Викки, - просто мы же враждуем с Магнусом и его шайкой.
- Девочка моя, - миссис МакКой посмотрела на собеседницу таким взглядом, каким умела смотреть только она, – мы враждуем с ОРГАНИЗАЦИЕЙ “Братство свободных”, а не с конкретно каким-то его членом. Как говориться, ничего личного. Лишь все на благо мира.
- То есть, если кто-то входит в состав этой организации, но он не законченный негодяй и террорист, а вполне нормальная личность, то нет ничего плохого, что кто-то из нашей команды с ним общается? – Виктория с надеждой посмотрела на подругу матери,
- Ну, я думаю, что не стоит, конечно, делиться с ним стратегическими планами команды, - ответила Элен, - но в дружбе как таковой нет абсолютно ничего плохого.
- Ты уверна в этом? Уверена, что это не предательство?
- Но ты же не станешь говорить Металлике, где и как в нашем институте отключается система безопасности? – улыбнулась женщина.
- Откуда ты знаешь, что я говорю о ней и о себе? – спросила Викки, что, подзеркалила?
- Нет, просто я уже на “переговорах” поняла, что стоит вам с ней чуть-чуть пообщаться, и вы сразу станете закодычными подружками!
- А кто еще знает, кроме отца?
-  Джина и больше никто.
- И ее тоже это не беспокоит?
- Ну, ты же разумная девушка и уже неплохо разбираешься в людях, - выдохнула Элен с милой улыбкой и посмотрела на наручные часы, - ну все, мне пора возвращаться на работу, перерыв окончен!
Женщина встала и направилась к двери. Она уже приоткрыла ее и почти скрылась с той стороны, как юная мисс Ксавье остановила ее.
- Эл! – окликнула профессорская дочь.
- Что-то еще?
- Да, - ответила девушка, - спасибо тебе за совет.
- Я же сказала, всегда пожалуйста! – ответила та и оконнчательно вышла.

История двадцать восьмая

Вот наконец мы и в Рио! Поверить не могу! Мы с моей спутницей вышли из аэропорта, неся за собой свой нехилый багаж. Была несусветная жара, и проходящие мимо люди смотрели на нас – двух молодых особ, одетых явно не по погоде - как на сумасшедших. Да, действительно, ходить в тридцати пяти градусную жару в осенних утепленных вещах, было как минимум странно, но возможности переодеться у нас не было. Однако, чутье Виктории помогло нам быстро найти довольно безлюдное место, чтобы исправить этот небольшой недочет. Этим местом оказался маленький скверик. Зайдя в него, я и моя спутница открыли свои чемоданы и, сбросив неподходящую одежду, подыскали что-нибудь более легкое. Мой выбор пал на белую футболку и красную юбку чуть выше колен, а подруга одела розовый топик и белые джинсы с черным ремнем. Только тут я увидела у нее на шее серебряную цепочку с кулоном в виде широкого икса.
- Не расстаешься с родной символикой? – улыбнулась я.
- Ты имеешь что-то против?
- Да нет, просто подметила, - сказала я в ответ. – А вот что мы с тобой тут делать будем без знания языка, я ума не приложу. Надо было перед вылетом заехать в книжный магазин, хоть разговорник купить.
- Надо было, - Виктория вздохнула. - Так что ж не купила?
- Я была пьяна интузиазмом, - сказала я с пафосом в голосе, - а серьезно, так просто из головы вылетело.
- Бывает, - отмахнулась Виктория, - не такая уж это и большая проблема!
- Да, найти в таком большом городе человека, который на все сто говорит по-английски, - проблема еще больше!  - грустно пошутила я.
- Да нет, - перебила меня собеседница, - я серьезно. Ты забыла, что я – телепатка?
- Ну и причем здесь это? – искренне не поняла я.
- А притом, что я могу с помощью своего дара считать из чужой головы навыки, знания и умения. А так же передавать полученное в мозг другим.
- То есть, тебе достаточно посмотреть на человека, и ты уже умеешь все, что умеет он?
- Не все, - поправила Виктория, - а только то, что мне надо. Но для этого мне надо вступить с человеком (обычным или мутантом) в физический контакт секунд на тридцать.
Я посмотрела на юную мисс Ксавье округленными от удивления глазами: “И это мне говорит восемнадцатилетняя девушка?!”
- Что? – посмотрела на меня Викки – Что ты так смотришь? А, ясно! Но не будь ты такой пошлой! Физическим контактом может быть и рукопожатие, и боевой захват, и даже простое столкновение. Конечно, при добровольном контакте все происходит гораздо проще.
- Понятно. Но как его, контакта этого, добиться?
- Ну, можно остановить человека каким-нибудь простым вопросом, например, “который час?”, а потом предложить познакомиться, - объяснила профессорская дочь, - и когда он пожмет мне руку, я все и сделаю.
- А как ты спросишь даже: “который час”, если на данном этапе ты в португальском полный ноль? К тому же, есть шансы наткнуться на такого же туриста, как мы, двух слов на порте связать не умеющего!
- У тебя те же шансы, что и у меня, - осадила меня Викк. – а вопросом может стать: “Вы – местный?” под предлогом показать город.
- Да, а Жуан-Андреас учил как-то меня паре выражений.
- Ну, вот. – удовлетворилась юная мисс Ксавье.

Договорившись на этом, мы с Викторией покинули беседку и направились вдоль дороги навстречу Рио-де-Жанейро. Мы попытались остановить множество прохожих, но все они так спешили по своим делам, что не нашли время даже чтобы обернуться. Наконец, мне пригляделся со спины один молодой человек, и я решила попытать счастье с ним.
- Desculpe, - я похлопала молодого человека по плечу, - VocР o brasileiro ou simplesmente visitante?
Юноша обернулся и стал пристально вглядываться в мое лицо, даже прищурил глаза.
- Ирина? – спросил он по-русски с большим акцентом. – Это ты?
- Да, а откуда… - тут я пристальнее всмотрелась в “случайного прохожего” и… не поверила своим глазам. – Жуан-Андреас? Жуан?!! Ты!
Я бросилась в объятия старого друга, не веря своему счастью. Мы оба громко засмеялись, не обращая внимания ни на Викторию, ни на других мимо проходящих людей. Да! Он очень изменился за последние годы, глаза уже были немного не такие, одет он был более серьезно – в голубую рубашку и коричневые брюки, а в руках у него был какой-то дипломат, который при встрече поставил на земь, волосы слегка потемнели, выражение лица стало более серьезным, но взгляд его остался прежним.
- Какими ты здесь судьбами? – поинтересовался Жуан-Андреас, когда первая волна радости немного схлынула.
- У меня здесь важное дело, - ответила я.
- Какое? Скажешь?
- Не сейчас, место неподходящее, а это долгий разговор, - тут я вспомнила про Викки, а заодно и про наш с нею план, - кстати, Жуан, знакомься, это моя подруга Виктория Ксавье.
Девушка протянула руку для приветствия, поняв мой намек, и как можно доброжелательнее улыбнулась.
- Жуан-Андреас Палмейро, - представился мой друг, ответив на рукопожатие.
Викки надо было время, чтобы считать из разума сеньора Палмейро знания португальского, поэтому этот приветственный жест немного затянулся, что слегка смутило его.
- Приятно познакомиться! - произнесла профессорская дочь по-португальски, чтобы проверить успешность своих действий. – И извините, я несколько задумалась.
- Ничего страшного, - ответил ей Жуан. – Мне тоже очень приятно. Девочки, а что мы разговариваем среди улицы? Я знаю одно неплохое кафе неподалеку отсюда, может, зайдем туда, поговорим в более спокойной обстановке?
- А как же Ваши дела? – с присущей ей осторожностью спросила Виктория. – Вы никуда не опаздаете из-за нас? Очень бы не хотелось причинять Вам неудобства!
- Нет, ну что Вы, сеньорита, какие неудобства? Ни Вы, ни, тем более, Ира не принесете мне никаких неудобств! – уверил нас мой друг, - я шел с работы домой, но там меня никто не ждет, поэтому…
- Но у нас с Ириной нет денег на кафе! – настойчиво пыталась отказаться юная мисс Ксавье.
Я локтем толкнула подругу в бок, давая тем самым понять что та перегибает палку, и ее возможные опасения абсолютно бессмыслены. В этом человеке я была уверена как ни в ком другом, пусть даже и прошло немало времени с тех пор, как мы с ним не общались. Я твердо знала – характер Жуана-Андреаса не мог измениться. Не выдерджав необоснованно-негативного отношения к своему лучшему другу, я подала Викки сигнал читать мои мысли. Если из его разума она узнала что-то плохое о нем, то пусть скажет об этом, не вслух, конечно, это может обидеть Жуана и оттолкнуть его от дальнейшего общения с нами, а телепатически, чтобы все осталось строго между нами. Почему я просто не отвела икс-менку в сторону и не спросила по обычному, догадайтесь сами. Виктория скорчила недовольную гримасу, но все-таки кивнула в знак согласия и дала понять, чтобы я впустила ее в свой разум.
“Почему ты против Жуана? Ты узнала что-то плохое о нем? Он хочет заманить нас в нехорошую ловушку?” – подумала я.
“Нет. – мысленно ответила юная мисс Ксавье, - просто не хочу, чтобы в разговоре кто-нибудь из нас взболтнул лишнего, нам это не на руку!”
“Перестань! Жуан – мой друг и надежный человек, ему можно доверять! К тому же, нам по-любому нужен человек, хорошо знающий город! Так пусть это лучше будет он, чем какой-нибудь сомнительный гид из турагенства, которого еще найти надо!”
“Если ты хочешь ему ВСЕ рассказать, я не стану тебя отговаривать – бесполезно. Но в одном прошу меня послушать, хоть я и младше тебя. Кафе – неподходящее место для подобных разговоров! Там и у стен могут быть уши!”
“Ну, и что ты предлагаешь? Сказать, что нам некогда, надо устроиться в гостиницу, развернуться и уйти, вильнув бедрами?! – возмутилась я. – На такой ответ он может обидеться, я его знаю. Он же от всей души предложил нам отметить встречу! Если мы откажемся, это будет неэтично!”
“Никто не говорит, что нам обязательно отказываться или что-то куда-то переносить! Просто намекни, что в любом кафе, какое бы немноголюдное и уютное оно не было, все равно слишком шумно для столь важных разговоров, а мы за время перелета устали от толпы, да и денег у нас мало! Ко всему прочему, это не ложь, а почти чистая правда.”
“Это называется, Виктория, деликатно отшить! – разозлилась я. – И это еще хуже, чем просто отказаться!”
“Ты дура, или просто стараешься показать себя таковой?!!” – услышала я мысль подруги, и на этом наша с ней телепатическая связь прервалась, по виду молодой икс-менки было видно, что она растороена тем, что я не смогла понять, куда она так уверенно клонила. Но все-таки до меня, хоть и с опозданием, дошло, что она от меня хотела. И я сказала, разорвав затянувшуюся паузу:
- Жуан, ты все так же мил, как раньше, но Виктория сказала сущую правду, у нас нет денег на кафе, их едва хватит, чтобы оплатить пару дней в гостинице, все остальное было потрачено на перелет, - вздохнула я с явным сожалением, - а заставлять тебя платить за нас, как-то неудобно…
- Жаль, - произнес приятель, видно было, что он был разочарован моим ответом, - но что ж делать, придется в другой раз. Я тогда пойду домой?
- Ну, зачем же так сразу? – поспешила я разрядить сложившуюся ситуацию, - Мы можем просто погулять… Кстати, интересно, а ты далеко отсюда живешь?
- Да нет, - ответил бывший “дядя Степа”, - минутах в десяти отсюда. Кстати, не посчитай меня нахалом, вижу, что твоей подруге я чем-то не приглянулся, но может, тогда зайдете ко мне, если не хотите в кафе? Или Вам срочно надо в гостиницу, потому что вас с Викторией там ждут?
- Нет, нас никто не ждет, мы и гостиницу-то еще не выбрали, - улыбнулась я. – Так что мы С ПРЕВЕЛИКИМ УДОВОЛЬСТВИЕМ зайдем к тебе в гости, раз уж тут совсем близко.
- Ну, вот и отлично, - сказал друг, и мы двинулись в направлении его дома, - А все-таки, каким ветром тебя занесло в нашу солнечную страну?
- Расскажу, - ответила я, - все расскажу. Вот только давай сначала дойдем до твоего дома!
- Ты ничуть не изменилась, Ирина, - усмехнулся Жуан-Андреас. – Все такая же упрямая! Сил прямо на тебя нет!
- Ну, Жуан, перестань, - я весело засмеялась. – А то я уже краснею!