<Раскрути свой сайт!

X-men Fanforum

Информация о пользователе

Привет, Гость! Войдите или зарегистрируйтесь.


Вы здесь » X-men Fanforum » Фанфики » O diario da Metallica/Дневник Металлики


O diario da Metallica/Дневник Металлики

Сообщений 1 страница 30 из 49

1

ДНЕВНИК МЕТАЛЛИКИ\O diario da Metallica
http://re.foto.radikal.ru/0707/51/bc2eb312c27f.jpg

Жанр: Фантастическая мелодрама
Страна-производитель: Россия, США, Бразилия. 2006 год
Колличество серий: 45, хрономатраж: 2025 мин
Язык: Русский
Автор идеи: Alene Angel Soni (Ведьма Элен)
Автор сценария: Alene Angel Soni, Recviem
Режиссер: Бретт Рэтнер, Жайме Монжардин
Телекомпания: GloboTV в сотрудничестве с MARVEL COMICS
Возрастные ограничения: PG-13 (Возможно, ниже)

Отредактировано Ведьма Элен (2011-09-25 14:30:15)

0

2

В Ролях:

Debora Falebella como Irina (Metallica)
https://forumupload.ru/uploads/0000/14/18/4643-1.jpg

Juka de Oliveiro como Erik Lencher (Magneto)
https://forumupload.ru/uploads/0000/14/18/4650-1.jpg
Sergio Marone como Petro
https://forumupload.ru/uploads/0000/14/18/4652-1.jpg

Dalton Vigh como ViktOr Krid (Sablezub)
https://forumupload.ru/uploads/0000/14/18/4655-1.jpg

Cristina Oliveira como Vanda
https://forumupload.ru/uploads/0000/14/18/4656-1.jpg

Karolina Feras como Gloria
https://forumupload.ru/uploads/0000/14/18/4658-1.jpg

Daniella Escobar como Kalisto
https://forumupload.ru/uploads/0000/14/18/4660-1.jpg

Tais Fersoza como Selena
https://forumupload.ru/uploads/0000/14/18/4663-1.jpg
Flavia Alesandra como Silvia Tairon
http://braziliada.ru/serials/almagemea/cristina.jpg

Cecilia Dssi como Viktoria Xavier
http://braziliada.ru/serials/almagemea/mirella.jpg

Stenio Garsia como Professor Charles Xavier
http://rf.foto.radikal.ru/0707/d5/cc1ff6f57f78.jpg

Drica Moraes como Jean Grey
http://re.foto.radikal.ru/0707/1f/84c06728a404.jpg

Bia Seidl como Alene McCoy
http://rf.foto.radikal.ru/0707/5d/31fc095a35df.jpg

Rodrigo Pavenello como Juan-Andreas
http://s001.radikal.ru/i196/1109/a4/117bf2ecbc28.jpg

Leandra Leal como Ana-Maria
http://braziliada.ru/actors/Leal/leal3.jpg

Isabel Filadis como Rosa-Linda
http://braziliada.ru/actors/Filardis/filardis1.jpg

Antonio Fagundes como senhor Rodrigo
http://braziliada.ru/actors/Fagundes/fagundes_a2.jpg

Susana Vieira como Ludmila
http://braziliada.ru/actors/Vieira/vieira_a5.jpg

Gabriela Duarte como Jasmin
http://braziliada.ru/actors/Gabi/gabi_a.jpg

Luisa Tome como Laura (Mae de Ana-Maria)
http://braziliada.ru/actors/Tome/tome1.jpg

Liliana Castro como Tatyana
http://braziliada.ru/actors/Castro1/castro1_a1.jpg

Talma de Freitas como Ororo
http://ra.foto.radikal.ru/0707/1c/8877842c6164.jpg

Reynaldo Gianecchini como Scott Summers
http://ra.foto.radikal.ru/0707/f2/2d1f547baf2c.jpg

Carmo Dalla Vecchia como Logan
http://ra.foto.radikal.ru/0707/6a/678035da289c.jpg

[Karolina Kasting como Rogue[/b]
http://ra.foto.radikal.ru/0707/7b/3ef3bd40abdf.jpg

Kayky Brito como Remy
http://ra.foto.radikal.ru/0707/90/56407f6f8135.jpg

Alexandre Barilari como Henry
http://ra.foto.radikal.ru/0707/a5/42f6ccc83976.jpg

А так же: Рената Сорра в роли Матери Иры, Марина Руй-Барбоза в роли Кати (и Иры в детстве), Владимир Бришта в роли официанта

Отредактировано Ведьма Элен (2011-09-25 14:45:51)

0

3

Предисловие

Меня зовут Металлика. Нет, конечно, это не настоящее мое имя, а лишь прозвище, но за долгое время оно успело стать для меня настолько родным, что я уже почти забыла, как меня звали раньше. До того, как я… изменилась. Я вообще плохо помню, что было со мной до этого, хотя нет, некоторые вещи я запомнила на всю жизнь. Такое забыть невозможно так же, как и держать в себе, а потому я решила поведать Вам историю моей недолгой жизни. Но, увы, когда любезные читатели пробегут взглядами по этим незамысловатым строкам, меня, скорее всего, уже не будет в живых.

История первая
Раньше я жила в одной из девятиэтажек на окраине Москвы вместе с мамой и младшей сестренкой Катькой, иногда еще к нам заезжал дядя Толя – мамин брат, а отец… отца у меня не было. Точнее, он когда-то был, но потом пропал. Смешно? По-моему не очень.
Я довольно отчетливо помню тот вечер, не смотря на то, что прошло предостаточно времени. Тогда мне было пять лет.

На дворе стояла зима, мела метель и завывал ветер, а у нас в квартире было тепло, горел свет и работал радио-приемник из которого лилась тихая и приятная мелодия. Удобно устроившись на подоконнике, я с восторгом смотрела на летящий снег, рядом в кресле сидела мама и кормила из бутылочки двухмесячную Катюшу, а отец только что пришел с работы и в это время ужинал на кухне. Когда закончив вечернюю трапезу он зашел в комнату, я спрыгнула с окна на пол и побежала к нему. Папа взял меня на руки и, подняв к самому потолку, начал кружить. Я залилась веселым смехом, засмеялся и отец. Мы так играли с пол-часа, когда зазвонил телефон. Папа поставил меня на землю и подошел к телефону. Я так и не поняла, кто ему звонил, тогда мне показалось, что он просто несколько минут “мычал” в трубку. После разговора папа стал какой-то не такой, угрюмый и задумчивый, а спустя еще пятнадцать минут  сказал, что забыл купить сигарет, оделся и ушел. От нашего дома до палатки, где отец обычно покупал курево, было пять-десять минут медленным шагом, но прошел час, два, три, а папа все не возвращался. Пришло время мне ложиться спать, я долго упиралась, хотела дождаться отца, но мать настояла на своем, и сказав, что когда я утром проснусь, папа будет дома, мама выключила свет в моей комнате.
Но и на утро отец не появился. Я помню, как я плакала, помню, как мама обзванивала все больницы, отделения милиции и даже морги, но нигде не было никакой информации о моем отце. Его имени не было ни в списках живых, ни в списках погибших, ни в списках пропавших без вести. Его НИГДЕ не было! Человека с именем Лавров Эдуард Михайлович, тысяча девятьсот тридцать пятого года рождения просто НЕ СУЩЕСТВОВАЛО!!!!!! Так мы стали жить втроем – я, мама и Катя. Мне еще очень долго не хватало папы. Не хватало того, как мы с ним играли, как он говорил о чем-то необычном, называл меня своей единственной надеждой на светлое будущее и читал мне сказки. А вот мать почему-то даже не скучала. Она всегда пыталась смешать его с грязью, подбирая для этого самые обидные слова. Так было всегда, до тех пор, пока он не исчез из нашей жизни.
Да…Было больно, было страшно, я хотела возвращения отца, но вскоре мне пришлось свыкнуться с его отсутствием, чтоб через много лет встретить его в самом  неожиданном для меня месте – здесь.

(Отредактировал(а) Alene Angel Soni - 14:08 - 8 Мая, 2007)

0

4

История вторая

Итак, как я уже говорила, я жила с мамой и младшей сестрой. И чем старше я становилась, тем отчетливее я стала переживать события того февральского вечера, когда мы с Кэт лишились отца. Вы, возможно скажите, что потеря дорогого человека всегда отзывается болью до конца жизни, только потому, что он был дорог. В моем случае это было хуже раз в пять. Все дело было в том, что мать с отцом вообще не ладили и жили вместе, казалось, только ради нас, она была просто счастлива, когда он ушел. Я не понимала тогда, что послужило предметом ее ненависти. Дело было не в ревности, ни в том, что когда родилась Катя, отец даже не подарил маме и жалкой гвоздики. Нет, тут было что-то большее, а не бытовые мелочи, но что – я понять не могла. На протяжении того времени, пока я росла, мать всегда нелестно отзывалась об отце и, если хотела унизить меня, сравнивала с ним. Так было и в тот день, день, когда я изменилась.
Я прекрасно помню тот день. Вот как все было.
Был конец третей четверти, пятница. Вернулась из школы я в ужасном настроении (а когда я вообще возвращалась оттуда в хорошем?) Но на этот раз все было из рук вон плохо, еще одна двойка по поведению и меня просто исключат. Я забросила рюкзак в комнату и пошла на кухню обедать. Вскоре мне удалось утопить свои печали в тарелке позавчерашнего борща и я уже начала забывать о возможном исключении из этой проклятой школы, пусть исключают, я все равно не могла ее терпеть! Все испортила мама. Не успев переступить порог квартиры и повесить в шкаф свое занюханное пальтишко, она потребовала у меня дневник как, впрочем, всегда в конце недели. Мы прошли в мою спальню, (а точнее, в мою часть спальни, в другой спала Катя)

Я немного “оттяну” главный момент и позволю себе немного рассказать о скромном интерьерчике моей столь же скромной жилплощади. В нем нет ничего необычного: кровать, маленький стол у окна, стул и тумбочка – все, как у людей, если не считать того, что все мое “богатство” сделано из железа. Я с детства была неравнодушна к разного рода металлам, особенно к тем, которые легко примагничивались. В моем уголке все было из настоящего неокрашенного металла: железа, никеля, стали, а вместо постеров стены украшали обычные металлические щиты, которые легко найти на ”кладбище автомобилей” и прочих свалках. Нет, Вы не подумайте, я никогда особо не увлекалась рысканьем по помойкам в поисках металлолома, но найдя где-нибудь симпатичный, аккуратненький щиток, скажем, из “нержавейки”, без раздумий тащила его в дом. Мать, конечно, была от этого дела не в восторге, но я умело защищалась аргументом: “Ну должно же у меня быть какое-то хобби!”
Ладно, хватит картинных описаний и приступим непосредственно к делу.
Я показала маме дневник, и она, увидев очередную “пару” по дисциплине, начала вновь мешать меня с грязью. Но к этому я уже привыкла, а потому слушала ее в пол-уха. Но когда речь зашла о моем пропавшем, но все еще горячо любимом отце, я насторожилась.
- Ты вся в отца! – завелась мать. – Хочешь стать таким же ничтожеством, как и он?!
- Папа не ничтожество и никогда им не был! – вступилась я за честь отца.
Но, доведенная до предела мать, словно не слышала меня.
- Ты катишься по наклонной плоскости! - тут мама назвала меня по имени. – Ты, ты однажды плохо кончишь!
С прогулки вернулась Катя и заглянула в комнату. Я знаками показывала маме, чтоб она наконец замолчала, но та рассвирепела еще больше.
Мать еще долго что-то кричала, я уже не помню, что именно, помню только, что все это: унижение перед младшей сестрой и эти гнусные мамины вопли заставили меня разозлиться не на шутку. Я до сих пор не могу понять, как случилось то, что было дальше, ровно так же как и забыть.Только вот что произошло секунду спустя. От невероятного гнева я почувствовала вдруг такую силу и еще что-то похожее на смесь радости и страха. Возможно, свободу, а возможно – власть. Я услышала, (нет, скорее, почувствовала) как металлические щиты, украшавшие комнату, вдруг сорвались со стен и, повинуясь некому буйному моему желанию, металл стал плавиться, превращаясь в немыслимые вещи и существа. Дальше началась земная оргия. Расплавленный металл серебряной рекой разлился у ног матери и, постепенно застывая, опутывал толстыми прутьями-змеями ее тело. Катюшка, наблюдавшая за всем этим, в ужасе убежала, умывая слезами свое ясное личико, я же спокойно смотрела на то, как беспомощная женщина пыталась противиться моему желанию, как крупные капли пота покрывали ее лицо, мне было ничуть ее не жаль, это была моя месть. Но я не убила ее. Это стало бы для нее счастливым, легким концом. Нет, я хотела ответить ей тем же, что она делала мне. Слегка ослабив прутья, сломя голову, захватив только первое попавшееся под руку тряпье, я покинула ставшую адом квартиру.

Память скрыла от меня то, как я оказалась в заброшенном доме в небольшой деревушке “Сталинка”, и каким образом познакомилась я с Петро Максимовым. Помню, он помог мне, подсказал, как жить дальше. Да… мы стали близкими друзьями, но я не знала, куда заведет меня дорога под названием “Ртуть” Но об этом расскажу в следущей истории.

История третья

Я довольно быстро освоилась на новом месте, а главное, мне ничего не пришлось искать. Бывшие хозяева оставили в доме кровать (хотя и немного сломанную), постели, одеяла, посуду и даже какую-никакую одежду. Все остальное я легко сделала из валявшегося в большом количестве в сарае железа. Стулья, столы, кресла и более пригодную для сна кровать, я сделала с помощью своих возможностей. Однако, реальность не изменить. Я стала таким же изгоем, о которых писала заграничная пресса, и над которыми смеялись в комиксах и кино. Через некоторое время я стала просто “прикалываться” со своими силами. Оказалось, это здорово! Я “лепила” из железяк статуи учителей и надоевших одноклассников, а потом медленно, но верно плавила их, превращая в бесформенную массу. В этом не было особого смысла, но доставляло радость. Вы не представляете, как это здорово – видеть, как твои недруги превращаются в ничто, пусть это даже их безжизненные копии! Иногда, хорошенько порывшись в шкафу и найдя подходящие шмотки, я переодевалась и выходила в ближайший магазин. Там мы часто виделись с Петро, ставшим для меня просто Петькой или Ртутью. Однажды он… не знаю, как сказать… то ли предал, то ли помог, то ли научил… Вобщем, неважно!
Было это в июле месяце. Петька пришел ко мне и, как всегда усевшись рядом на диван, начал свои бесконечные разговоры на тему: “А вот если бы…” Тут Петро, словно забывшись, взял меня за руку. Я почувствовала резкую, скоротечную боль, а дальше мое сознание белым молоком залил туман.

Когда я пришла в себя, обстановка едва не заставила меня вскрикнуть. Я находилась в тесной комнате, где кроме узкой кровати, на которой мне пришлось лежать, АБСОЛЮТНО ничего не было. Через маленькое окно в бетонной стене пробивался тусклый свет. Помещение напоминало тюремную камеру, а потому мне на ум пришла одна идея, которая тут же потерпела фиаско. Дверь оказалась пластиковой и была неподвластна моему дару, соответственно я была не в силах отпереть ее. Даже не утруждая свой мозг мыслями о том, как я попала в это ужасное место, я принялась неистово кричать, надеясь на освобождение, но, похоже, меня наотрез отказывались замечать, если было кому это делать. Я кричала долго и громко, пока мне хватало воздуха. Я уже потеряла надежду, когда дверь внезапно отворилась, и в темницу степенной походкой вошел пожилой мужчина. Он был высокого роста, серо-голубые глаза излучали какую-то пугающую уверенность, на не слишком высоком и загорелом лбу залегли глубокие морщины. “Гость” спокойно приблизился ко мне и велел подняться с пола. Я исполнила его просьбу… нет, скорее его слова больше напоминали приказ.
Он долго расспрашивал меня, кто я и откуда, и я честно отвечала ему. Мне нечего было больше терять. Не знаю почему, но мне казалось, что этот почтенный господин заранее знал все мои ответы, но все-таки продолжал испытывать меня своим холодным, безжалостным взглядом.
- Как твое имя? – спросил наконец он в конце разговора.
Я ненадолго задумалась, как мне представиться. Я не боялась ничего, но вот называть свое имя мне не хотелось.
- Металлика, - ответила наконец я, перебрав все возможные варианты.
- Настоящее имя! – потребовал мой собеседник.
Я поняла, что мужчину не обмануть, и все мои старания бесполезны, поэтому я произнесла, как можно тише:
- Лаврова Ирина Эдуардовна… Ира…
- Хм, значит, я не ошибся в тебе! – усмехнулся он. – Пойдешь со мной, если, конечно, в твои планы не входит прожить всю оставшуюся жизнь в карцере!
Несмотря на то, что на губах моего собеседника заиграла легкая улыбка, он говорил про карцер на полном серьезе. Я встала с кровати и поспешила следовать за ним. С этого дня моя жизнь сделала крутой поворот на извилистую дорожку, а в книге моей судьбы открылся новый лист, перекрывший все былое.

-----
Я ангел, но могу и Одемонеть ALENE

0

5

История четвертая

Прошло немного времени, и вскоре мы очутились у огромных белых дверей с позолоченными ручками. Мой спутник легким движением распахнул их, и мы вошли в огромный роскошный зал, шикарно обставленный антикварной мебелью. Мне никогда раньше не приходилось видеть такой красоты! На диванах и креслах сидели люди, человек двадцать. И все немногим старше меня. Я едва скользнула взглядом по собравшимся, и тут же мой взор остановился на белокуром парне в голубом трико. Смутное сомнение закралось в мое сознание, я напрягла зрение. Нет! Этого не может быть!
“Петро Максимов! Петька!” – хотелось закричать мне.
Петро улыбнулся и поманил меня пальцем, окончательно развеяв последние мои сомнения. Я не знаю, что вдруг на меня нашло, но я, радостно завизжав, бросилась к нему через весь зал. Все собравшиеся, в том числе и тот, кто привел меня сюда, недоуменно уставились на мою персону.
- Садись, Металл! – пригласил Ртуть, не очень-то  вежливо заставив подвинуться сидевшую рядом с ним девушку.
Я приземлила свой “фюзеляж” рядом с Петро и одарила его обиженным взглядом. В душе творилось что-то непонятное. Как же я была зла на него за то, что он меня так нахально подставил, и одновременно в сердце екнула обжигающая искра.
- Ну прости! – проныл Петька.
- Проехали! – лаконично ответила я.
- Тебе здесь нравится?
- Не поняла еще! – Внутри у меня все кипело. – Отстань!
- Ну ты же простишь меня? – напирал Ртуть. – Я же хотел, как лучше!
- От добра добра не ищут! – опять огрызнулась я.
- Прости!
- Отстань!
- Простишь? – Петька явно не собирался сдаваться.
Не знаю, сколько бы продолжался наш бессмысленный диалог с Петро, если бы к нам не подошел “седовласый”. Он велел мне встать лицом к собравшимся и показать все, на что я способна. Я пожала плечами. Он протянул мне металлический щит. Я взяла его и начала работу. Мне было трудно сосредоточиться, и металл поддавался плохо. Постепенно на щите, вразрез с моим желанием, выступили огромные буквы: “Петька Максимов, ты –КОЗЕЛ, но как же я тебя ЛЮБЛЮ!!!”
Когда я развернула щиток к “зрителям”, все засмеялись, просто “заржали”, особенно громко смеялся главарь всей этой организации – тот, что привел меня в особняк, а Петька показал мне пальцем у виска. Я сначала не поняла, к чему это, но как только взглянула на свою работу, мне захотелось провалиться под землю!
Слава Богу, все закончилось благополучно, мне удалось “замять” происшествие с текстом на куске железа прекрасным выступлением. Я сотворила металлические реки и лебедей, которые получились как живые. Хотя, по правде сказать, это стоило громадных усилий.
- Полагаю, это означает прощение? – спросил Петро, подловив меня на выходе.
Я ничего не ответила.

Я стояла перед огромным овальным зеркалом, стоявшем в углу отведенной мне спальни, и не узнавала себя. Вроде никаких внешних изменений в моем облике не произошло: все то же овальное лицо, карие, немного большие, глаза, чуть курносый нос, пухлые беловато-розовые губы, стелющиеся по плечам рыже-каштановые волосы и фигура неудавшейся фото-модели из рекламного журнала – все было на месте. Но мой взгляд… Я сама не узнавала его… Откуда взялся этот уверенный блеск, блеск металла в глазах? Нет… его раньше определенно не было. Я это знаю точно. Я вообще сильно изменилась, попав сюда, в “Братство свободных”. Магнус (ну, тот, что привел меня сюда) говорит, что я начала проникаться духом истинных “детей атома” – мутантов, гордящихся тем, что они такие.
“Люди говорят, что все мы – ничтожества!” – часто говаривал он мне. “Но ты не должна в это верить! Мы представители новой эры, эры Homo superios или, говоря простым языком, Человек превосходящий”!
Я кивала, хотелось в это верить, верить в то, что не мы, мутанты, ничтожества, а те люди, что осмеливаются нас так называть. Хотя, временами, Магнус и перегибал палку, утверждая, что надо или истребить смертных как можно скорее, или самим изолироваться от них, во многом он был прав.

-----

0

6

История пятая
(только чувства

Из глубокой задумчивости, как и много раз здесь, меня вывел Петро.
О, Боже, я никогда раньше не думала, что когда-нибудь так просто влюблюсь! Но Петька… он не такой, как все. Он…он прекрасен. Это полная чушь, но так и есть. У Ртути невероятное чутье, на то, когда мне плохо, и он всегда приходит ко мне на помощь.
Когда он был рядом, я хотела сброситься с моста, удавиться, утопиться, лишь бы только избавиться от этого ужасного жжения в груди, которое возникало вдруг у меня, и я чувствовала, что однажды не выдержу. Я много раз хотела его поцеловать, но нечто необъяснимое останавливало меня. Я почти реально слышала чей-то шепот: “Не делай этого, дура” – вещал неведомый голос. (и зачем я это пишу?) Возможно, голос – это лишь телепатическое вещание Вандюшки – сестры-двойняшки моего Петро. Нет… Я так больше не могла! Я НЕ МОГЛА больше оставаться лишь подругой Ртути, лишь Металлом, Иркой-дыркой! И он, я чувствовала, тоже едва держится, чтобы не повалить меня на кровать и сделать… Ну, как это назвать? Не устроить постельной сцены! Но почему? Что заставляет его быть паинькой со мной? Что мешает растерзать меня? Ну, ответьте, ЧТО?!!! Порой мне казалось, что он знает то, чего не знаю я! Что ты сделал со мной, Петро Максимов? Да… Мне и в карты не везет, и в любви. Ч-ч-черт! Петька!!!
Я жила лишь Петро, засыпала и просыпалась с мыслями о нем и чувством горького недопонимания и отверженности. Он, казалось, по началу любил меня, но потом что-то изменилось. Любовь осталась, но стала какой-то другой, непонятно запретной. Если б я знала тогда, кто есть Петро-Эрик Леншер…

Примерно в то же время, когда я поняла, что больше не представляю своей жизни без сына Магнуса, на горизонте моей жизни всплыл один пренеприятнейший субъект – старый, помешанный на страсти зооморф по кличке Саблезуб. Я возненавидела этого человека-животное с первого взгляда. «Какой черт дернул Магнуса связаться с этим ничтожеством-перебежчиком?» - не раз спрашивала я себя. Этот субъект смотрел на меня, как кот на сметану, раздевая меня своими, подернутыми белесой пеленой, глазами. Как же он мне был противен, меня от него просто тошнило, как же судьба бывает непредсказуема. Разьве я могла тогда предположить, что…

0

7

История шестая

Начало того дня мало чем отличалось ото всех других, я встала, позавтракала и отправилась на тренировку. Река жизни текла, как всегда, медленно и размеренно. После тренировки ко мне вихрем (в прямом смысле, он может развивать скорость равную звуковой) подбежал Петька.
- Привет, Металл! – окликнул меня он.
- О-у, какие люди! – воскликнула я с улыбкой. – Привет!
- Как делишки-ребятишки? – поинтересовался парень.
- Как всегда, - пожала я плечами. – Вот, гуляю тут от нечего делать.
- А-а-а, везет те, милая! – усмехнулся Петрыкин (я иногда так называла Петро) – А мне ты, случайно, не позволишь составить тебе компанию.
- Да пожалуйста, если тебе так хочется, - нарочно сделав безразличный вид, откликнулась я.
Так мы мерили шагами парк, болтая ни о чем, и нам было так хорошо, так легко вдвоем. Мы просто весело смеялись, вторя солнечным лучам. Но наша идиллия продолжалась недолго, к Петро подошел Магнус и, отозвав его в сторону, что-то негромко сказал. Тут же Петька подошел ко мне и сказал, чтобы я ждала его тут и никуда не уходила, уверял также, что скоро вернется в парк. Я смотрела в спину уходящего Ртути и недоумевала: “Что такого Магнит мог сказать сыну, что тот так поспешно оставил меня в одиночестве?” Но я довольно быстро откинула эту глуповатую мысль, мало ли какие неотложные дела могут быть у отца и сына? И я стала ждать, когда вернется Петро. Прошло пятнадцать минут, двадцать, пол-часа, час… А парень все не появлялся. Меня уже стало терзать смутное беспокойство, я не находила себе места. “Ну, что же могло произойти? Почему Петрыкин так долго не возвращается? Обычно за ним такого не водилось, если он говорил “недолго”, это означало пять-десять минут, а прошло уже…” – непрерывно думала я.   
В конце-концов я просто не выдержала и отправилась на поиски Петро с тем, чтобы   выяснить, что его так задержало. Я прямиком направилась в его комнату, больше чем уверенная, что он там, но проходя мимо комнаты Магнуса я услышала приглушенные голоса. Я остановилась и, просто так любопытства ради, прислушалась. Но тут же горько пожалела об этом. Хотя, может это и к лучшему, что я узнала об этом…

Ясно было, что я начала подслушивать где-то ближе к середине разговора, и услышанное потрясло меня и вывернуло наизнанку душу мою.
- Ну, так что ты на это скажешь? – услышала я твердый голос Магнита.
- Ничего, - откликнулся Петро. (Я на все сто была уверена, что это был именно он, голос Петьки я никогда не спутаю ни с чьим другим)
- “Ничего?” И это все, что ты можешь мне противопоставить? – голос Эрика Леншера был пугающе спокойным. - Ты ведь изначально знал про все. Так?
- Да.
- Тогда почему позволил себе реально увлечься ей?
Я передернулась, мне показалось, что речь шла обо мне и, к сожалению, не ошиблась.
- Я не увлекся, ей, отец, но, кажется, она всерьез полюбила меня, - объяснялся Петро. - А я только не хочу разочаровывать ее… По крайней мере пока…
- Смотри, Петро, - уже с небольшой строгостью произнес Магнус. – Не забудься окончательно. Каждый раз, начиная заигрывать с Металликой, вспоминай, что эта девушка – твоя родная сестра!
Я в ужасе отскочила от двери. Слова “ Металлика – твоя родная сестра” тяжелым молотом опустились на мое изнеможденное сознание. Разлетевшиеся в разные стороны кусочки загадочной головоломки, которые я так старалась собрать воедино, наконец сложились в одну пугающую истину. Мы с Петро Максимовым не можем быть вместе ни под каким предлогом. Он – мой кровный брат. Глаза закололи тысячи невидимых иголок, и не сдержавшись, я разрыдалась. Весь мир, казалось, рассыпался в тысячи осколков разбившегося зеркала жизни. Я бежала в свою спальню, а слезы безудержно катились и катились из глаз.
Тут навстречу мне попалась Ванда Максимова.
- Что-то случилось, подруга-сестра? – спросила она. (Вандюшка всегда называла меня подругой-сестрой)
- Не называй меня так больше! – в сердцах крикнула я. – Ты все знала раньше и ничего не сказала мне!
- Ты о чем? – Эта дура Ванда, похоже, ничего не понимала.
Я лишь отмахнулась, стирая слезы тыльной стороной ладони, меньше всего мне сейчас хотелось что-либо объяснять, а тем более ей, Петьке или Магниту.

Метров через пять произошла еще одна неприятная встреча, я налетела на Саблезуба. Он поймал меня в свои лапы.
- Я вижу на твоем прелестном лице слезы, я их осушу. – сказал мне он, пытаясь сорвать с меня плащ.
Старый извращенец! Все сводит к этому! От него ужасно разило потом и виски. Он был мне омерзителен, но я не стала противиться его порыву, я была зла, отчаяна, разочарована, и если мои эмоции выйдут из-под контроля, весь штаб зальют реки металла. Моей злости нужен был другой выход. И отдаться ненавистному мне зооморфу было на тот момент единственным подходящим выходом. Он думал, что я буду сопротивляться, но когда я не стала играть с ним в “кошки-мышки”, располосовал на мне одежду. Саблезубый был до невозможности груб и дик во всех отношениях, а взгляд этого человека-животного заставлял стынуть кровь. Саблезуб неимоверно громко рычал, овладевая мною, а я лишь чувствовала себя загнанной в угол жертвой. Зачем мне все это, неужели я не смогла придумать ничего лучше? Но события прошлого не вернуть, даже если они произошли всего несколько минут назад. Что? Я сошла с ума? А как бы Вы поступили на моем месте?! Ну почему лучшие парни всегда оказываются родственниками?!

Я лежала в постели, в комнате был спокойный полумрак. Голова который день болела. Может, это из-за этого идиотского зооморфа? Да нет, пожалуй, не из-за него. Негромкий стук в дверь разорвал мое подсознание. “Ну, кого еще принес попутный ветер? Я больна, неужели не понятно?”
Настойчивый стук повторился. Потом еще и еще. “Сколько можно, а?!” Наконец до незванного гостя дошло, что дверь незаперта. Щелкнула ручка, раздался скрип несмазанных петель.
- Что-то случилось? – раздался мягкий и легко узнаваемый голос.
- А что, не видно? – ответила я, не отрывая голову от подушки.
- Скажешь, это я виноват? Ты ведь такая красивая, никто бы не удержался.
Я нашла в себе силы поднять лицо и посмотреть на Петро. Гад! Он стоял как ни в чем не бывало, делая вид, что беспокоится обо мне.
“Да пошел ты!” – хотелось ответить мне и приструнить… брата. Но я сдержалась и задала давно мучивший меня вопрос.
- Зачем ты так поступил со мной? Почему не рассказал все сразу?
- А ты бы поверила?
- Не знаю… В любом случае правда лучше такой лжи.
- А ты почему… почему… Вобщем, я не ожидал от тебя такого… Кто угодно мог бы… Но Саблезуб… Зачем тебе ОН? Ты же его ненавидишь!
- Какая тебе разница? С тобой я все равно не буду.
- Но мне не все равно, кем будет твой избранник… - пытался показать благие намерения Петро.
- Уйди! – вдруг, кажется теперь беспочвенно, вспылила я.
- Но…
- Ты не понимаешь человеческого языка?! – спросила я. – Я не желаю больше тебя видеть, лжец! Тварь безбожная!
Петро, видать, все понял и поспешил закрыть дверь со стороны коридора. Я в отчаянии швырнула ему вслед подушку.

Отредактировано Ведьма Элен (2011-09-25 16:36:25)

0

8

История восьмая

Когда Петро покинул комнату, я опустила голову на простыню (вставать за, запущенной в Петьку, подушкой не хотелось) и уснула. Мне приснился отец, каким он был в тот день, когда покинул нашу семейную жизнь. Вот он кружит меня на руках, вот звонит телефон, вот папа собирается уходить…
“Не уходи, папочка, не надо! Не уходи, или забери меня с собой! Папа, не бросай меня!” – со слезами восклицает маленькая девочка, которой я была когда-то.
- Я никогда тебя не брошу, Иришка, - слышу я вдруг голос отца.
Сначала я думала, что это тоже приснилось мне, но открыв глаза увидела сидящего на моей постели Магнита.
“Неужели он все слышал? Как же я опозорилась!” – подумала я.
Несколько минут прошло в абсолютном молчании, он смотрел на меня, а я на него. Теперь я старалась посмотреть на Магнита не как на главу “Братства свободных”, а как на отца, и сердце мое обожгло обидой. В его глазах больше не было ничего, что напомнило бы мне о прежней отцовской любви. Он смотрел на меня мягким взглядом, но скорее как на лучшую ученицу, на постороннюю, чем как на дочь.
- Как Вы проникли сюда? – задала я первый, пришедший мне в голову, вопрос.
- Дверь была не заперта, - ответил он. – Ты все уже знаешь?
- Да.
- И ты разьве не рада тому, что мы снова встретились?
- Обрадовалась бы, только вот Петро…
- Понимаю, ты любишь его, но могу лишь посочувствовать.
- Почему ты ушел тогда от нас? – решила я резко переменить тему, незаметно для себя переходя на “ты”
- Мне надо было, чтобы спасти себе жизнь.
- А мама? Ты любил ее?
- Я любил, но не ее, а когда она это поняла, расставаться было поздно, родилась ты.
- А кого ты любил?
- Единственная моя любовь – польская цыганка Магда, мать близнецов.
- А что с ней стало? Она?…
- Да, она погибла. А с твоей матерью я сошелся только потому, что она очень на нее похожа.
- А почему ты не забрал меня?
- Я хотел, но мне не позволили, - ответил отец, пресекая тему. – У меня к тебе просьба. Тебе будет тяжело ее выполнить, но ты – последняя моя надежда на спасение всех наших собратьев.
- Так уж и на спасение?! – усомнилась я. – В таком случае, я вся во внимании.
- Главную помощь мне, как ты знаешь, оказывают Тень и Саблезуб. Рейвен - по доброй воле, а Криду-старшему я до сей поры платил кругленькие суммы за содействие. Это меня не очень-то устраивало, но ты ведь сама понимаешь, как важно хладнокровие этого мутанта в нашем нелегком деле, да и его невероятная способность к мгновенной само-регенерации играет далеко не последнюю роль.
- И? – я вопросительно посмотрела на Магнита (ну не могу я назвать его отцом! До сих пор не могу, ей-богу!)
- До этого Виктор был вполне удовлетворен своим вознаграждением, но в последнее время этот наглец требует большего.
- Тебе что, денег жалко на процветание эры homo-superios, я правильно поняла, да? – недоумевала я. – Прибавь сумму вознаграждения, и делу конец.
- Но он требует не денег, - спокойно ответил Магнус. – Поэтому я и пришел к тебе.
- А что же он хочет? – спросила я.
Эрик Леншер не ответил, но еще сильнее впился в меня взглядом. Это заставило мой лоб покрыться испариной, я догадалась, что означает этот немой взгляд…
- Он хочет провести со мной еще одну ночь? – спросила я.
Магнит закрыл глаза и едва заметно отрицательно покачал головой.
- Но что еще надо ему от меня?!!!!
- Конкретно от тебя ничего, он хочет породниться со мной, женившись на одной из моих дочерей. И это будешь ты. – Магнит хладнокровно закончил фразу.
- Выйти замуж? За Крида? Но почему я, когда есть Ванда Максимова! Она тебе что, не дочь?
- С Вандой у меня не очень хорошие отношения, ведь она, собственно как и Петро, винит меня в смерти Магды. Я сразу предупредил тебя, что моя просьба трудновыполнима, но ты обещала исполнить ее.
- Извини, но обещала выслушать тебя и не более того, - поправила я.
Но Магнит знал, какую струну тронуть, чтобы я сделала для него все, что он попросит. И он сказал:
- Ты же не разочаруешь своего отца, Иришка? Пойми, ты – единственная моя надежда на исполнение моей цели, нашей цели. Если я получу от тебя согласие на столь ничтожное прошение, я смогу умереть со спокойной душой.
В глубине подсознания я отчетливо понимала, что слова Магнуса – жалкая уловка для того, чтобы я согласилась, и умирать он в ближайшее время явно не собирается, но что-то неведомое заставило меня сдавленно кивнуть в знак смирения со своей участью.
- Вот и хорошо, моя милая, - проронил отец, (ну надо же, я наконец осмелилась назвать вещи своими именами!) поднимаясь с моей кровати и направляясь к выходу. – Дату свадьбы мы обговорим с Виктором позже.
С тех самых пор жизнь моя стала адом ожидания, я не знала, что делать, как спастись и не верила в то, что я сама подписала себе почти смертный приговор.

0

9

История девятая

Несколько дней я ходила, как в воду опущенная, и только тренировки могли заглушить мою острую боль, но во всем происходящем был единственный плюс: моя беда помогла, а точнее заставила, нас с Петро помириться. Не то что бы я этого так страстно желала, но выбора у меня не было, к тому же, в душе я уже давно простила этого милого паренька, хотя и старательно не показывала этого. Но Петька, как я успела убедиться, не привык сдаваться и в очередной раз предложил мне свою помощь, и на этот раз я не могла на нее не согласиться.
Это было сразу после тренировки. Петро излюбленным способом подбежал ко мне и спросил:
- Я узнал о том, что отец хочет принести тебя в жертву ради “общего блага”?
- Да, - ответила я, не глядя на собеседника, - А ты, конечно же, “за”?
- Как у тебя только ума хватило так обо мне подумать?! Я даже наоборот против такого к тебе отношения! – оскорбился Петька. – И пусть ты ко мне охладела, узнав правду, я по-прежнему тебя люблю, хотябы как сестру и готов помочь.
- Помочь мне? И как? – невесело усмехнулась я. – Это уже невозможно, увы.
- Нет ничего невозможного, - опровергнул Ртуть. – Всегда есть какой-то выход.
- И что ты предлагаешь? – Я по-прежнему не обращала на слова Петро особого внимания и задала этот вопрос просто в знак того, что слушаю его.
- Сбежать! – ответил мне брат.
- Куда?
- Это уже не твоя забота, я все продумал заранее, - говорит Петро.
Я удивилась, как это он мог продумать все раньше, если даже не был уверен в моем согласии.
- Откуда ты знаешь, что я хочу этого? – задала я довольно глупый, но вполне актуальный, уместный вопрос.
- Кого ты пытаешься обмануть, Металлика? – ответил он вопросом на вопрос. – У тебя же все на лице написано. К тому же, всему “Братству свободных” известно, как ты относишься к Криду-старшему. Или ты хочешь сказать, что все они ошибаются?
- Нет, не хочу, но дело тут не в моем к нему отношении, а в том, что я дала слово и теперь не имею права нарушать его.
- Да брось ты это, разве ты никогда в жизни не нарушала обещаний, не врала?
- Только не отцу, - со вздохом ответила я.
- Это лишь потому, что его не было рядом с тобой, когда ты росла, - выдвинул аргумент Петька.
- Возможно, - ответила я. – Но так или иначе…
- Так ты бежишь или нет? – перебил меня сын Магнуса.
Я опустила глаза, словно пытаясь высмотреть что-то ценное в траве под ногами, и не спешила с ответом. Впервые я запуталась в паутине жизни настолько, что невозможно было выбраться, не пожертвовав чем-то важным. Раньше за меня все решало скупое стечение обстоятельств, требуя только ловко лавировать в нем, избегая препятствия и опасности подводных камней и мелей так называемого океана жизни. Теперь же судьба столкнула меня с жесткой потребностью выбора, самого сложного и самого важного. Возможно, всего лишь первого, а возможно – единственного, единственного во всей моей жизни. Образовавшаяся пауза начала до неприличия затягиваться, делая невыносимыми тишину и звуки собственного сердцебиения, дыхания. Петро, в ожидании моего ответа, переступал с ноги на ногу, насвистывая себе под нос мелодию, мне незнакомую.
- Я уже замаялся ждать, - одернул меня парень. – Так как ты относишься к побегу?
А в моем сердце продолжалась борьба, я не могла решить, что же выбрать: или сдержать слово и остаться, но обречь свою жизнь на крах ради призрачного “блага” организации “Братства свободных”, скрепив свою жизнь узами брака с Саблезубом, или сбежать с Петькой, спасти свою судьбу, имея реальную возможность избавиться от пожизненного общества старого зооморфа, но предать отца, хотя он и не был мне отцом в полном смысле этого слова, но все-таки… И я молчала. Долго молчала. Но, как только поняла, что медлить с ответом уже невозможно, тихо произнесла:
- Бежим, но я все же…
- “Все же” что? – спросил Петро тоном, граничившим с презрением. – Трусишь?
- Можно и так выразиться, - не стала препираться я. – Только не из-за побега, а из-за Магнуса. Он мне доверил спасательную миссию, а я его подведу. Если наш заговор о побеге будет раскрыт, гневу Эрика-Леншера и Саблезуба не будет предела. Тогда я пропала. И ты вместе со мной.
- Когда нас хватятся, мы будем уже далеко, потому что сбежим сегодня же ночью, а в том “убежище”, которое я для нас подготовил, нас точно не станут искать.   
- Ну, что ж, попробуем… – нехотя согласилась я.

0

10

История десятая.

Теперь я поняла, почему перед тем, как бежать, Петро попросил меня надеть плащ и высокие осенние сапоги. Мы с ним шли по какому-то туннелю, очень похожему на заброшенную подземку, совмещенную с канализацией. Под ногами хлюпала затхлая мутная вода, стены, выложенные кирпичом, покрывала зеленая плесень. И вообще, там было мерзко и противно.
- А есть более приятный путь, чтоб добраться до “убежища”? – проныла я.
Наш путь длился уже несколько часов, я очень устала и у меня жутко болели ноги.
- В туннель-то морлоков? – усмехнулся Петро. – Этот еще не самый худший, так что не жалуйся!
- Что? – от его хамства я чуть не потеряла дар речи. – В туннель морлоков? Это его ты назвал нашим убежищем?!!!
Многим, наверняка, не понятна моя реакция, так я скажу, в чем тут дело. Я много слышала о морлоках – добровольных мутантах-изгоях, прячущихся в городских подземельях (не функционирующих метро и заброшенных шахтах, подобных этой). Они считают себя “слишком” мутантами, чтобы жить и скрываться среди “нормальных” людей, а еще у них ничегошеньки нет, кроме скудной еды и питья и оборванной одежды. По сравнению с туннелем тюремные камеры кажутся просто земным раем. И вот в ТАКОЕ место вел меня Петро, нет этого я не выдержу…
Постепенно воды стало меньше, проходы расширились, а потолок стал выше.
Мы вышли на большую площадку, по-видимому, служившую гостинной, от нее лучами отходили всевозможные дороги, непонятно куда ведущие. Она была освещена гораздо лучше других закутков и всевозможных коридоров, но свет все равно был тускловатым, а ветер продувал в не заделанные щели, отчего на площадке было холодно. Тут из всех закоулков и поворотов начали стекаться непосредственные хозяева – морлоки. Я даже на несколько мгновений зажмурила глаза, словно пытаясь таким образом защитить свое сознания от неприятного зрелища. На морлоков невозможно было смотреть спокойно, они нагоняли страх, словно нечто инородное и чужое. Я знаю, что морлоки – всего лишь мутанты, которым повезло немного меньше, чем прочим нашим собратьям, имеющим возможность растворяться в толпе и сливаться со “смертными”, но разум не мог заглушить трепетного страха.
Удивительней всего было то, что народ морлоков был изувечен безобразием, но лишь у немногих оно было врожденным, как следствие мутации; большинство же приобрело их, по-видимому, в битвах за некое главенство или во время вылазок наверх за едой, одеждой, медикаментами. Изгоев не допускали к работе, даже самой грязной, а потому им приходилось воровать самые необходимые вещи, за что они и получали по заслугам. Некоторые же были внешне очень даже ничего, но истощение и нужда делали их лица и тела жалкими и немощными. И среди таких людей, среди изгоев мне придется жить и не просто жить, а уподобиться им, дабы не стать жертвой. Это было настолько жестоким испытанием, что я засомневалась, что выбранный путь мне по силам. Но отступить тогда, когда добровольный мой выбор был уже сделан, не смериться с тем поворотом судьбы, на который сама же и пошла, было ниже, чем трусостью, самым низким из чувств, которому даже нет названия. Назад не вернуться, а впереди, возможно, тупик. Утешало одно – Петро будет рядом, не даст мне загнуться.
К нам с Петро подошла женщина с короткой черной стрижкой и повязкой на левый глаз.
- Калисто, королева морлоков, - представилась она. – Рада приветствовать Вас здесь. Нечасто в нашем племени прибывает таким образом. Двое новичков, конечно, - два лишних рта, но в той же мере и прибыль в боевой силе.
Петро как-то странно молчал, и его молчание насторожило меня. Обычно за такими вот паузами не следовало ничего хорошего. Помолчав так с минуту, Петька вдруг перебил королеву морлоков, жестко предав меня.
- Я – лишь проводник, и оставив с вами девушку – свою сестру, спешу подняться обратно наверх.
Я не поверила своим ушам. Петро решил оставить меня тут в полном одиночестве?!
“Нет, это, наверное, просто страшный сон. Нет ни туннеля, ни Калисто, ни морлоков. Нет, возможно, и Петро, и “Братства Свободных”. Я просто сплю в своей постели, сплю и вижу кошмар – плод своего усталого травмированного разума. Сейчас я проснусь, и весь этот ужас исчезнет вместе со страхом! И все.” – так думалось мне в этот проклятый момент.
Но, увы, это не было сном. Все происходящее вокруг меня – жизнь. Суровая и невыносимая жизнь, показавшая мне ту свою сторону, о которой я не смела и думать.
- Тогда Вы должны покинуть убежище немедленно! – услышала я голос Калисто сквозь пелену своих мыслей. (Она обращалась к Петро) - Морлоки не терпят чужаков, даже если они проводники.
Еще одно разочарование настигло меня, Петро, удовлетворенно кивнув, направился в обратную сторону.
- Подожди! – окрикнула его я. – До этого момента ты говорил, что это НАШЕ убежище, и ты будешь рядом со мной, не бросишь меня!
- Прости, Металлика, так надо, - ответил Петро. – Если я останусь здесь, в туннеле и не поднимусь наверх, мы вместе будем в большой беде. Я поднимаюсь так же для того, чтобы каждый день поставлять сюда пищу и не заставлять идти на воровство. К тому же, если я тоже останусь тут, то это вызовет подозрение. Сама подумай: два члена нашего “БС” пропали в один и тот же день. Версия первая – похищение, меры – поиск и наказание врагов. Но когда, за отсутствием разносторонних угроз со стороны предполагаемых похитителей, наши все-таки поймут, что мы покинули общество по своей воле, а не по принуждению, нас с тобой продолжат искать уже с другой целью – наказать нас за предательство. Наш план с треском провалится, и останется только посыпать голову пеплом, а потому, сестренка, чао! Не грусти, скоро мы увидимся.
Петро развернулся и уверенно направился к выходу. И сколько я ни пыталась остановить его, все было напрасно. Парень спешно удалялся, я со слезами и криками попыталась побежать за ним, но пара крепких парней-морлоков крепко схватили меня за руки, не давая шевелиться.
- Как он мог так со мной поступить?! Как он мог предать меня? – Я никак не могла взять себя в руки. – Петро!!!
- Отпусти его и забудь о наземном мире, - обратилась ко мне Калисто. – Ты теперь – одна из нас.

Наступило время ужина. Морлоки позвали меня к себе за стол, на котором практически ничего не было, только несколько заржавелых алюминиевых мисок со странной похлебкой, маленькие зачерствелые кусочки хлеба да по пол-кружки подкрашенной заваркой воды без сахара на брата, вот и все.
Я сидела на трехногой расшатанной табуретке и оглядывала окружающее меня пространство и окружающих меня “людей”. Очень хотелось есть и пить, но к своему скудному ужину я так и притронулась, даже не позволила себе пригубить воды из кружки. И это не потому, что не хотелось или не нравилось (хотя и это тоже), а потому что мне было жаль морлоков. Они отдали мне самую лучшую порцию, а ведь среди мутантов-изгоев были и дети, причем совсем маленькие. Я винила себя за то, что они из-за меня не получили своего кусочка хлеба. Если бы только Петро отважился сразу сказать, куда мы идем! Я бы прихватила с собой чего-нибудь вкусненького из особняка, ведь у нас там на кухне холодильник просто ломится от обилия еды!

Была уже поздняя ночь, а мне все никак не удавалось уснуть. Ночью в туннеле
становилось почти невыносимо холодно, хотя на стенах и зажигали тусклые факелы.
Я лежала в отведенном мне уголке на старой порванной простыне, без подушки накрывшись тонким и проеденным молью шерстяным одеялом. Лежала и думала о своей жизни и дальнейшей судьбе. Отвращение и страх перед морлоками исчезли, (видимо потому, что я быстро ко всему привыкаю) осталась лишь жгучая жалость по отношению к этим бедным представителям эры Homo superios. И как я только могла раньше жаловаться на что-то? Ведь на самом деле у меня было все, чего можно желать, а если и не все, то по крайней мере я ни в чем никогда не нуждалась так сильно, как нуждаются ОНИ. Не знаю почему, но мне вдруг вспомнились мать и Катька, и наша московская квартира, и школа вместе с учителями, директором и одноклассниками. Когда я очутилась в “Братстве свободных” мне показалось… я подумала, что никогда больше не вспомню и не буду думать о них, и этот внезапный наплыв воспоминаний встревожил меня. Я думала, что “БС” стала для меня надежным пристанищем, что там уж точно меня не предадут… Хотя, по большому счету, так оно и было, ведь я сама согласилась на предложение Петро бежать. Как говорится: “Из двух зол выбирают меньшее”, но я еще тогда не знала, являлось ли мое прибывание в заброшенной шахте, служившей пристанищем мутантам-изгоям, меньшим из этих самых двух зол. Но сейчас это уже не имеет значения…

0

11

История одиннадцатая

Вот и месяц прошел с тех пор, как поселилась я в туннеле. Я ждала Петро, но он не приходил уже где-то полторы недели. Еда, которую он принес в прошлый раз, неумолимо заканчивалась. Калисто уже подумывала, кого послать завтра наверх за провизией, даже не подумывала, а твердо решила отправить меня. Так что, если Петька не явится до шести утра завтрашнего дня, мне придется совершить первое в своей жизни воровство, а мне этого ой как не хотелось, но одновременно с этим мне не хотелось оставлять голодными более полусотни своих “сожителей”. Так что вся надежда была на обнаглевшего Петьку.

Пять часов утра, светало. Петро в прошедший день так и не появился. (ГАД!!!) Я уже начала раздумывать каким образом и под каким предлогом буду выпрашивать еду у прохожих на улице, когда услышала жуткий шум,
“Наконец-то Петро приперся, я уж от тоски иссохла вся!” – подумала я, направляясь к выходу из туннеля.
Когда я была близка к выходу, то увидела бегущего мне навстречу Петро, он явно был чем-то взволнован.
- Не показывайся на выходе! – крикнул он издалека.
- А в чем дело? – удивилась я, не послушавшись его подходя к самому лазу.
Петро не успел ответить, как я увидела, из-за чего брат так предостерегал меня. Стоило мне только высунуть нос из пристанища морлоков, как я увидела половину всего нашего “Братства свободных” во главе с отцом и Саблезубом.
- Так вот, значит, где ты пряталась, тварь! – прорычал Крид-старший. – Хотела обвести нас вокруг пальца? Ну, что ж, тебе это удалось… Но больше ты от меня не скроешься, милочка!
Зооморф отвратно заржал, всем своим видом показывая, что эта победа за ним. Затем он велел Селене оглушить меня мощным психо-паралитическим импульсом.

Я проснулась в одном из залов особняка, но не в своей комнате. Помещение было просто огромным и роскошным. Стены были нежно-розового цвета, на полу лежал светлый пушистый ковер, на окнах висели тяжелые шторы кремового цвета. Я лежала на огромной двухспальной кровати из светлой породы дерева со спинкой напоминающей башенки с позолоченной каемкой под “крышей”. Ложе было застелено белоснежной простынью, от наволочки на подушке пахло горькой свежестью моих любимых духов, одеяло было теплым и легким, словно облако. Напротив стоял туалетный столик с огромным зеркалом на кривых ножках. На нем лежала расческа, и стояли баночки и коробочки с косметикой. Рядом со столиком возвышался такой же светллый платяной шкаф. В отдаленном углу комнаты, в закутке находилась дверь, рядом со шкафом – еще одна. Это было похоже на сказку, на сон, но никак не на реальность.
Я встала и с удивлением обнаружила, что на мне одета легкая, почти невесомая, ночная сорочка, но волосы и кожа были не в лучшем состоянии. Да и самочувствие было поганое, словно меня всю ночь избивали. Решительно ничего не понимая, я подошла к двери, спрятанной в закутке. За ней оказались ванна и туалет, отделенные друг от друга занавеской. На крючках в ванной комнате висели два халата, один из которых почему-то был мужской и пара пушистых полотенец, а на полке под зерколом я увидела пару зубных щеток, два флакона шампуня, мыльницу, гель для душа, пену для ванн, а так же пузырек не очень дорогого (если не сказать дешевого) одеколона, средства до и после бритья и многоразовый бритвенный станок.
“Это тут еще зачем?” – удивленно подумала я, разглядывая придметы мужской гигиены.
Но быстренько отбросив эту мысль, я с наслаждением приняла контрастный душ и вымыла голову шампунем с ароматом лавандового масла. Затем накинула халат и вышла. Только тут я поняла, что нигде нет моей одежды, точнее той, в которой я была все то время, пока находилась среди марлоков. Я подошла к шкафу и открыла его. Там были абсолютно новые вещи моего размера, но не было МОИХ, только форма нашей команды. Причем вещи были далеки от моего стиля. Это были или длинные платья, юбки и кофты с длинным рукавом или совсем вызывающие кожаные топики, колготки в сеточку и короткие до неприличия юбки, в которых нельзя было даже нагнуться, не показав, извиняюсь, трусов. В общем то, что я не одела бы никогда в жизни.
Недолго думая, я надела форму (хотя, странно было изнашивать ее в быту) и направилась к выходу из комнаты. Я попыталась открыть дверь и когда обнаружила, что она просто-напросто заперта, начала искать ключи. Я облазила все ящики, уголки и прочее, но нигде не было и следа ключей. Меня заперли в этой спальне нарочно!
Я так и думала, что тут что-то нечисто, не могли мне сделать такой, не скрою, роскошный подарок бескорыстно, но вот что они хотели со мной сделать, было тогда большой загадкой на небольшой промежуток времени!
Упав на кровать, я стала думать, как мне вообще выбраться отсюда и внезапно поняла, где нахожусь. Это - комната на третьем этаже особняка, которая почему-то всегда была заперта. Вокруг нее ходили небывалые легенды, как и над самим особняком. Говорили, что этот особняк раньше принадлежал только одному Магниту и его жене (теперь уже бывшей, вследствие своей гибели) Магде, матери Ванды и Петро, а здесь была их спальня, и именно по этой причине комната была постоянно под замком. Как же я раньше хотела попасть сюда, но видимо, правильно говорят: “Бойтесь своих желаний, они имеют обыкновение сбываться!” Теперь я тут, но что толку? Я заперта, в комнате нет часов, и я понятия не имею, сколько я проспала, какой сейчас день и который час. А еще мне ужасно хотелось есть и пить.
Тут раздался щелчок ключа в скважине, и, словно услышав мои мысли, в комнате возникла Глория с подносом в руках.
Глория она же Мистика-младшая, она же просто Гло, она же старшая дочь Мистики (Рейвен Даркхолм) стала тут моей самой близкой подругой. Она, как и мать, была перевертышем, т.е умела менять обличия, могла стать женщиной или мужчиной или даже любым животным. Возраст, пол, голос, рост и размер жертвы не имели значения. По-настоящему у нее были рыжие волосы, исчерна-синяя кожа и черные зрачки на фоне желтых белков глаз и фигурка что надо!
- Привет! – поздоровалась она, толкая дверь бедром. – Я тут принесла тебе поесть.
- Спасибо, - ответила я, снимая с подноса бутерброд с маслом и стакан апельсинового сока.
- Я так рада, что ты проснулась! – внезапно сказала Глория.
- А что, - удивилась я. – Могло быть иначе?
- Тебе сильно досталось от Селены, - покачала головой Гло. – Все уже всерьез беспокоились, сможешь ли проснуться после ТАКОГО!
- И долго я проспала? – спросила я, запивая бутерброд соком.
- Больше пяти суток, - лицо Мистики-младшей стало вдруг серьезным. – Знаешь, подруга, тебя сегодня ждет самое ужасное событие в твоей жизни, и никто тебе не сможет помочь. Я пыталась, поверь.
Внезапно Гло сжала пальцами виски.
- Прости, мне надо бежать, - сказала она мне, резко поднимаясь с кровати.
Она ушла, оставив меня в полном недоумении. Одно было ясно – кто-то ей “протелепатировал”, чтобы она ушла отсюда. Так я просидела еще немного времени, доедая завтрак. Тут дверь снова отворилась, и в нее вошел Магнит.
- Мистика-младшая сообщила мне, что ты наконец очнулась, - холодно улыбнулся он. – Ну как тебе нравиться свадебный подарок?
- Свадебный подарок?! – изумилась я.
- Ну да, - ответил Магнус таким тоном, словно это было прописной истиной. – Пока ты находилась в забытии, в особняке вовсю шла подготовка к твоей с Саблезубом свадьбе. Мы с ним условились сыграть ее сразу же, как ты проснешься.
- Чего?! – в моем голосе прозвучали нотки похабности. – А ты мог хотябы дождаться моего согласия?
- Зачем? Ты дала его еще больше месяца назад, - ответ биологического отца был острым, как лезвие бритвы. – Так что, готовься!

-

0

12

История двенадцатая

Для многих девушек свадьба – самый счастливый день в жизни, для меня же он равнялся смертной казни.
Я стояла перед зеркалом в спальне и терпела то, что творила с моими волосами Селена. На мне было пышное платье красного цвета, лицо закрывала вуаль, в руках – букет сирени. Это было единственным, что мне удалось “выбить” у “папули”. Он хотел, чтобы все было как можно традиционнее, но одеть белое платье и сверкать весь день лучезарной улыбкой я наотрез отказалась. Это был своего рода протест. Да, я выхожу замуж за Виктора Крида, но путь все видят, что это мне далеко не по душе. Ему и так повезло, что я не оделась в черное и не взяла в виде букета четное колличество красных гвоздик.

“И как только отец мог додуматься до того, чтоб мы с Саблезубом венчались в церкви?” – так думала я, когда Магнит под звуки “Марша Мендельсона” вел меня к алтарю. Саблезубый ведь ни в Бога, ни в черта не верит, а для меня это было только очередным унижением.
И вот теперь эта, не побоюсь сказать, мразь по имени Виктор Крид, поджидал меня у алтаря, улыбаясь своей жуткой улыбкой, больше походившей на звериный оскал. Наверное впервые в жизни на нем был приличный костюм черного, как полагается, цвета, а волосы хоть как-то расчесаны.
Во время всей свадебной церемонии я стояла окаменев, словно это все происходило не на яву и не со мной. Я очнулась лишь тогда, когда священник спросил меня, согласна ли я взять в законные мужья Виктора Крида и убитым голосом ответив “да”, я снова погрузилась в небытие своих скверных мыслей. Самым же трудным для меня на свадьбе стал кульминационный момент, когда по обряду святой отец спросил собравшихся на церемонии, знает ли кто-нибудь причины, препядствующие нашему с  Кридом союзу, и, выслушав в ответ тишину, объявил нас с Саблезубом мужем и женой. Но ведь и я, и все собравшиеся в тот день на венчании прекрасно знали множество причин, по которым этот брак не должен был состояться. Знали все, но никто не сказал и слова… Я теперь была обречена…

Неофициальная часть праздника, т.е после церемонии бракосочетания и росписи в загсе, прошла просто ужасно. Мой новоиспеченный муженек напился вдрызг и совершенно потерял ориентацию во времени и пространстве, лишенный банального самоконтроля, а ведь впереди был еще “медовый месяц” – месяц наедине с этим чудовищем! Месяц ада на земле, а перед этим первая брачная ночь, которая до сих пор видится мне в ночных кошмарах.
Все закончилось, и мне хотелось скорее упасть на кровать и забыться глубоким нездоровым сном и больше никогда не просыпаться. Виктор был настолько пьян, что я имела основания надеяться, что у него не хватит сил что-либо со мной сделать. Но я ошиблась. Когда все гости разошлись (а было это около трех часов ночи), Саблезуб затащил меня в спальню, принадлежащую когда-то Магниту и Магде, и запер дверь на три оборота ключа. Он начал надвигаться на меня, а я прижалась к запертой двери, трепеща от ужаса. Однажды я уже позволила Криду-старшему овладеть мною, но тогда я была опьянена горем и болью, желая лишь заглушить эти ощущения чем угодно. Тогда не было ни страха, ни сознания, тогда были лишь пустота и боль… Сейчас же я была абсолютно трезва, и сознание мое чисто, как стеклышко, ведь на празднике я не позволила себе сделать и глотка шампанского, не говоря уж про напитки “покрепче”. И теперь я, кажется, начала жалеть об этом, надо было последовать примеру своего полу-дикого супруга и надраться до потери пульса, тогда бы мне было уже все равно, что со мной происходит! Но нет, я не сделала этого, не облегчила себе жизнь несколькими стаканами паленого виски, не захотела покончить со всеми проблемами раньше… точнее, не додумалась.
- Ну что, попалась птичка в клетку? – прорычал Крид-старший, нависая надо мной, как скала над морем. – Сейчас мы повеселимся!!!
- Не трогай меня! – завопила я в ужасе, вспомнив вдруг про заколку в моих волосах. Она была металлической.
- Не трогать? – зверски захохотал Саблезуб. – Ты не хочешь, чтоб я прикасался к тебе? Ну, так слушай, детка, ты теперь – моя собственность!
- Ты меня и пальцем больше не тронешь! – крикнула я, бросая ему лицо заколку, превращавшуюся на лету в остро заточенный дротик.
Когда дротик попал Криду прямо в лицо, я поспешила оплавить его. Масса из расплавленного металла облила обличность Саблезуба, тот завопил от нестерпимой боли, и эти несколько мгновений легкой заминки дали мне возможность достать у него из-за спины ключи. Но лишь только я открыла дверь и сделала один шаг за порог, как почувствовала, что Виктор схватил меня за руку. Он втащил меня обратно и отнял ключи. На его роже не осталось и следа моей атаки. Конечно, что ему ожог всего лица, когда его способности самоисцеления позволяют почти мгновенно залечивать ТАКИЕ раны, как разрыв артерии?!! Но после моей попытки мятежа Крид-старший озверел еще больше.
- Бежать снова вздумала, дрянь?! – прорычал он, со всей дури швыряя меня поперек кровати. – Но у тебя ничего не выйдет!!! Ты теперь моя!
Я была в шоке, от толчка такой силы у меня заболела голова, а ощущение страха и незащищенности стократно увеличилось. Саблезуб всем своим телом обрушился на меня. Угрожая и грозно рыча, он рвал на мне платье до тех пор, пока оно не превратилось в жалкие полосы ткани, затем, так же безжалостно, он принялся раздирать мое тело чуть не до первой крови, и только когда я была уже в наполовину бессознательном состоянии от ужаса и боли, он принялся за дело, хотя я не в силах была и шевельнуться.

0

13

История тринадцатая

(Два года спустя)

Я проснулась рано, когда на улице еще даже не рассвело. Подойдя к окну, я распахнула его, с наслаждением вдохнула предрассветный воздух, и мимолетная радость наполнила мое сердце. Мимолетная, снова мимолетная. Я уже даже не помню, когда была по-настоящему и долго счастлива. Кажется, это было больше двух лет назад… Тогда я только пришла сюда и жила на правах обычной участницы “Братства свободных”, тогда я еще и не подозревала о том, что вся моя жизнь – сплошная ложь, тогда я была беззаботной и веселой, тогда я не была замужем… Даже описанный выше туннель Морлоков не сравнится в кошмаре с моей нынешней жизнью… Да и можно ли это вообще назвать жизнью? Можно ли назвать жизнью постоянные упреки и побои, вечные исполнения желаний моего ненормального мужа-зооморфа? Можно ли? И зачем я задаю себе эти вопросы, если уже давным-давно нашла на них все ответы? Зачем? Смешно, но я с каждым днем все больше убеждаюсь, что у меня в мыслях осталось одно только это слово, одно только избитое “Зачем?”
Два года замужества превратили меня практически в ничто! В моих волосах уже начала появляться седина, несмотря на то, что мне было всего лишь двадцать лет… Вам трудно в это поверить? Конечно, всем трудно поверить в такой абсурд, однако высшие силы, если они вообще существуют, совсем не пожалели меня. Если еще два года тому я могла сравниться с моделями на обложке “Космополитан”, то теперь не тянула даже на посудомойку.

Эти дни можно было назвать более или менее спокойными, потому что Саблезуб вторую неделю был на очередном задании, что бывает крайне редко. Лишь в такие дни я могу позволить себе слегка расслабиться, забыться, пообщаться с друзьями, которые с каждым днем все больше от меня отдалялись. Да, собственно говоря, были ли они мне друзьями раньше? Из всех, с кем мне когда-либо приходилось общаться в “БС”, со мной “остались” лишь Гло и Петро и то Глория в последнее время куда-то пропала. Селена была откровенной прихвостнью моего папаши, Надин никогда не была способна к сочувствию, а остальных я никогда и не считала друзьями.
Я надела форму и пошла во двор. Чудесно пахло розами и росой, пели птицы, постепенно начало розоветь на востоке. Тут меня кто-то окликнул, я обернулась на голос и увидела совершенно незнакомую женщину.
- Я чем-то могу Вам помочь? – спросила я слегка удивленным тоном.
- Можешь, - ответила женщина. – Развей мою скуку.
Я сначала ничего не поняла, но приглядевшись, просияла улыбкой.
- Гло, ты вернулась! – воскликнула я.
- А ты как думала? – улыбнулась Глория, принимая свой собственный облик. – Ну, как ты тут без меня?
- Терпимо, - по-привычке ответила я. – Ничего нового…
- Крид еще не вернулся?
- Слава Богу, нет!
Мы с Глорией направились в особняк на завтрак, как вдруг у меня закружилась голова, и я чуть не потеряла сознание.
- Эй, подруга, ты в порядке? – взволнованно спросила Гло.
- Д-да, - соврала я, прислонившись к дереву. – Это просто от того, что я сильно проголодалась!
- Ну, тогда пойдем быстей!

“И кого я обманываю? Со мной точно что-то не в порядке. Я еще не знаю, что именно, но что-то точно есть”. – так думала я, возвращаясь с завтрака.
Тот приступ внезапного головокружения, который случился в саду, был не первым. Это началось еще до отъезда Саблезуба, около месяца тому назад. Я никому об этом не говорила и не хотела обращаться к врачу. Да и времени у меня не было, чтобы думать о каких-то там головных болях и приступах! Прошло и ладно!

Шла очередная тренировка. Мы все, по условиям боя, должны были разбиться на пары и показать свое мастерство в рукопашном бою – самый кайф для меня! Я никогда еще не давала никому спуска, но в этот день все шло наперекосяк. Я была очень рассеяна, позволила даже пару раз опрокинуть меня на обе лопатки. Когда все было закончено, я вдруг почувствовала, что теряю сознание…


(Отредактировал(а) Alene Angel Soni - 15:26 - 12 Июля, 2006)

-----
Я ангел, но могу и Одемонеть ALENE

0

14

История четырнадцатая

Вечером я очнулась в нашей с Кридом спальне и никак не могла вспомнить, что же со мной произошло, и почему так раскалывается голова. Первое, что я увидела было лицо склонившегося надо мной врача из ближайшей больницы и обеспокоенная Глория.
- Что со мной? – спросила я полушепотом. – И что Вы тут делайте?
- Рад, что Вы очнулись! – улыбнулся доктор. – Но не могли бы Вы полежать спокойно, я должен закончить осмотр.
- Осмотр? Какой осмотр? Что со мной произошло? – настаивала я на ответе.
- Вы упали в обморок, - ответил врач. – Лежите спокойно!
Несколько минут прошли в тяжком ожидании, я боялась самого худшего – онкологии. Наконец обследование было окончено, и врач провозгалсил:
- Могу Вас порадовать, у Вас будет ребенок!
- Что?!! – я была повергнута в шок. – Это точно? Ошибки быть не может?
- Исключено, - произнес врач, собрав свой реквизит и направляясь в выходу. – Еще раз поздравляю!
Я так и осталась лежать с открытым от удивления ртом, а Гло сочувственно взглянула на меня.

М-да… Ситуация сложилась не из лучших, еще раз повторю: “Зачем мне все это?!”. Хотя сейчас я уже ни о чем не жалею, в первый момент мной завладело отчаяние и даже легкий страх. Ребенок, новая маленькая жизнь, зародившаяся во мне и развивавшаяся в моем теле, не радовала тогда, а вызывала жалость. Я жалела ее (его), думая как же плохо быть нежеланным ребенком от нелюбимого человека, с которым живешь лишь по внутреннему принуждению и ненавидишь всеми фибрами души, что еще до конца не выжжена ненавистью. Я сама была таковой, и жалела о своем появлении на свет и никому не желала такой жизни.
Еще несколько часов я просидела, размышляя над случившимся, прежде чем решилась попробовать испробовать один действенный метод, прежде чем о моем положении узнают в команде, а это может случится очень-очень скоро.
Я зашла в ванную и, пустив горячую воду, начала ждать пока она наполнится. Сердце мое терзали сомнения, но другого выхода, казалось, не было. Я смотрела на текущую воду и морально готовилась взять на душу очень большой грех.
Ванна наполнилась чуть больше половины, от поверхности воды пахло паром, и  страх неизвестности постепенно пересилил тот первый. Я, глубоко вздохнув, разделась и, когда была уже полностью готова сесть в кипяток и покончить с той жизнью, что была во мне, в ванную комнату ворвалась Глория и с криком: “Не смей!!!” схватила меня за локоть, не дав вступить в воду.
- Отпусти меня! – завопила я, стараясь вырваться из цепких пальцев подруги.
- Опомнись, Металлика! – Глория сжала мою руку еще крепче. – Что же ты делаешь?!
- Спасаю душу человеку! – ответила я. – Будет лучше, если этот ребенок никогда не увидит свет, чем будет жить, как живу я! Опусти, я тебе говорю!
- Ну уж нет, подружка, - возразила Глория, буквально вытаскивая меня из помещения ванной комнаты. – Я не позволю тебе совершить такую большую глупость! Остынь сначала.
Глория завела меня в комнату и, заставив лечь в постель, просидела со мной до тех пор, пока я не заснула.

-----
Я ангел, но могу и Одемонеть ALENE

0

15

Публикую продолжение, с нетерпением жду отзывов уважаемых моих читателей!!!!

История пятнадцатая

Прошло несколько недель, я немного остыла и уже благодарила Бога, что Глория не дала мне совершить опрометчивый поступок. Ощущение того, что я скоро стану матерью стало придавать мне некой уверенности, стало казаться, что именно ребенок спасет меня от этого кошмара, и после долгого дождя наконец выглянет солнышко. Светлое и яркое солнышко, возможно посланное мне во спасение…

Все хорошее однажды заканчивается, закончилась и мое временное освобождение. За окном послышались звуки заглушаемого мотора и, позже, захлопывающейся машинной двери, я выглянула на улицу и поняла, что не ошиблась в своих предчувствиях. Вернулся Саблезуб. Сейчас он поднимется и войдет сюда. Кровь заранее начала стынуть в жилах, ведь один черт знает, в каком мой супруг настроении.
Иногда он был не таким уж и жестоким по отношению ко мне, даже старался изобразить некое подобие нежности, любви и заботы, но Саблезуб есть Саблезуб. Его личность навеки расколота на три части.
Первая часть – те чувства, которые он пронес через всю свою жизнь, доминирующим из которых была ненависть к отцу, который не упускал случая поиздеваться над ним. Я как-то залезла в базу данных и прочла этот факт в его, Крида, биографии. Получается, всю свою жизнь он как бы доказывал отцу, что тоже чего-то стоит, что он – не ничтожество. (Хотя на мой взгляд, доказал лишь обратное). Вторая часть сознания – животное. Ничего кроме инстинктов, низких животных инстинктов, присущих хищникам. Третья часть сознания проявляется крайне редко, лишь в моменты немощности, когда две другие части сознания находятся в естественном или искуственно созданном блоке – Себлезуб-человек (в значении личность, разумеется). В этой части сознания хранятся притупленные и почти уничтоженные чувства. Такие, как например, сострадание, жалость или любовь.
В совокупности всего мы получаем маньяка, практически не способного показать, что мутант или не мутант, но он прежде всего – ЧЕЛОВЕК, а не МОНСТР, но чаще всего мне приходится переворачивать эту фразу, чтобы точно описать своего мужа. МОНСТР, а не ЧЕЛОВЕК!

Крид зашел в комнату и зыркнул мне в спину своими белыми, лишенными зрачков, глазами. Такой взгляд, как  обычно, заставил меня оглянуться и отойти от окна.
- Ну, здравствуй, женушка! – оскалился он. – Рада меня видеть?
- Очень, - еле слышно пробормотала я.
- Ну разьве же так встречают любимого мужа? – продолжал морально издеваться Виктор. – Я думал, кинешься мне в обьятия, зацелуешь до изнеможения…
Он гадостно заржал и притянул меня к себе.
- Разбежался! – не знаю почему осмелела я, оттолкнув Саблезуба.
- Не хочешь по-хорошему, будет по-плохому! – рыкнул он, кинув мне в руки короткое бордовое платье, которое молниеносно достал из шкафа. – Одевайся! Мы идем в ресторан, а после я тебя в очередной раз оприходую!
- Но… но я не хочу! – возразила я, вспомнив о своем положении.
Одним прыжком Саблезуб приблизился ко мне и, подняв мою голову за подбородок, взглянул прямо в глаза.
- Тебе напомнить кто ты для меня?! – сквозь зубы процедил он. – Мне это труда не составит!
Он, не замахиваясь, но сильно ударил меня по лицу, затем еще и еще. Я старалась уворачиваться от ударов, но это не всегда получалось. Один толчок, и я упала на кровать. Крид с каждой долей секунды становился все яростнее и наносил удары все сильней и сильней. Он бил уже не только по лицу, но и по всему телу. Я уже изнемогала от боли, но я сама была в этом виновата, ведь прекрасно знаю, что бывает за неповиновение мужу.
- Не надо… - прошептала я, желая остановить эти муки. – Я все сделаю, как ты хочешь, только не бей!
- Тогда одевайся! Живо! – крикнул Саблезуб, оставляя меня в покое – Чтоб через десять минут была готова!
Муж вышел, громко хлопнув дверью, а я с ужасом смотрела ему вслед, лежа на боку и безмолвно плача.

-----
Я ангел, но могу и Одемонеть ALENE

0

16

Дорогие мои читатели! Ваше терпение вознаграждено! Выкладываю шестнадцатую главу "Дневника Металлики"

История шестнадцатая

Ничего себе – ресторан! А что еще я, собственно говоря, могла ожидать от Крида-старшего? Шикарного обеда в уютном ресторанчике на окраине города, где легко можно затеряться в толпе мирно сидящих и счастливых ЛЮДЕЙ? Конечно нет! Поэтому, когда Саблезуб привел меня в грязный бар на самой окраине Мутант-квартала, это не вызвало у меня особого удивления, просто стало очень неприятно от всего этого сброда.
К Виктору подошел здоровенный громила и басом спросил:
- Чего пить будешь, Сабель? (видимо, мой муж тут частый гость)
- Крепкий виски со льдом, а для моей спутницы – стакан “Кровавой Мэри”! – заказал Крид, бросив на деревянный стол пригоршню монет. - А из жратвы – два жаренных цыпленка!
- Будет сделано! – сказал официант и удалился выполнять заказ.
Я сидела молча, ни на кого не смртря и ничего не чувствуя, погруженная в свои мысли. Кругом были пьяные рожи и девочки легкого поведения. Именно девочки, многих из них я не раз видела в Мутант–квартале, и некоторым было намно-о-ого меньше восемнадцати.
Принесли заказ. Я с неким отвращением посмотрела на тарелку с, лежащей на ней, откровенно непрожаренной курицей-гриль. А когда посмотрела на стакан “Кровавой Мэри”, меня едва не стошнило, и не из-за моего “положения”, а из-за того, что в напитке плавал здоровенный ТАРАКАН!
“Интересно, это они специально его туда бросили, или это – признак полной антисанитарии? – подумала тогда я.
Из размышлений меня вывело рычание Виктора:
- Чего не ешь? – спросил он.
- Не хо-чу! – по слогам ответила я. – Не с голодного края сбежала, чтоб есть подобную дрянь! Даже у морлоков “угощение” и то лучше! (Ну, про морлоков я, может, и приувеличила, но травиться полусырой едой я не собиралась.)
- ЗажрАлась ты, Ирина, - прорычал Сабель, вставая с места. – Подарок мой не принимаешь? Хорошо, тогда можешь подниматься на сцену голодной!
- Что? – не поняла я.
- Ты должна показать всем “собратьям” все свои прелести! – приказал муж.
Тут я уже не выдержала, я могла выдержить все, но дома, в “БС”, а не на людях.
- Повтори, что ты сказал? – спросила я, вскакивая с места. – Хочешь ночную бабочку из меня сделать? Не выйдет! Я готова пойти на все, но опустить меня еще ниже, чем ты меня уже опустил, я не позволю.
- Не позволишь?! А я вот поптытаюсь тебя “уговорить”! – Виктор замахнулся на меня, но я успела ловко увернуться от его лап.
Не знаю отчего, но я вдруг осмелела и поняла, что больше не могу терпеть. Я вскочила, и на столе запрыгали пивные кружки в металлических подстаканниках, монеты и все, что было металлическое. Все это обратилось в иглы и шипы, полетевшие в мерзкую физиономию моего мужа. Он орал нецензурной бранью, корежась от боли. Исцелившись от ран, он попытася меня задушить, но я успела вырваться от него, пустив еще одну порцию игл и, воспользовавшись его некоторым замешательством, выбежала из бара.

Я бежала долго, не разбирая дороги, и выглядела, наверное, сумасшедшей в глазах немногочисленных прохожих. Добежав до ближайшего таксофона, я позволила себе немного отдышаться.
“Что же мне делать?” – подумала я. “Вскоре Саблезуб очнется, и начнет преследовать меня. Если уже не начал.”
Тут мне в голову пришла одна мимолетная идея, которую я успела “схватить за хвост”. Я дернула на себя трубку телефона и непослушными от страха пальцами застучала по кнопкам. Раздался длинные гудки. Мгновения стали казаться нескончаемыми.
“Ну же, ну же, скорей!” – подгоняла я, казалось, застывшее время.
Наконец на том конце провода раздался спасительный голос:
- Алло!
- Петро! – сказала я отчаяным голосом. – Петро, помоги мне!
- Металл, ты? – спросил Ртуть. – Что случилось? Ты откуда звонишь?
- Нет времени объяснять! Забери меня, помоги! – тараторила я в трубку сумасшедшим шепотом.
- Хорошо, хорошо, успокойся, - говорил Петька. – Ты где?
- Где-то в Мутант-квартале, у таксофона.
- Это там, где почта? – спросил меня он.
- Д-да, - ответила я, оглядевшись вокруг и заметив недалеко от себя голубое здание почтового отделения.
- Хорошо. Жди. Я скоро. – по моему слуху ударили резкие короткие гудки.
 

(Отредактировал(а) Alene Angel Soni - 17:38 - 30 Авг., 2006)

-----
Я ангел, но могу и Одемонеть ALENE

0

17

История семнадцатая

Я вжалась в стенку телефонной будки, и стала ждать, дрожа от страха. Нет, я не трусиха, просто мне реально было, чего бояться. И, хотя я отлично знала, откуда исходит опасность, я не могла ничего сделать. Время текло так медленно, а сердце словно готово было выпрыгнуть из груди, настолько учащенно оно билось.
“Девушка, вы скоро?” – обратилась ко мне пожилая женщина, уже минут пятнадцать стоящая в очереди и ждавшая, когда я окончу свой разговор.
Я поняла, что дольше не могу прятаться тут, испытывая терпение людей, которым, может быть, действительно нужно позвонить, поэтому, коротко ответив: “Уже закончила”, я вышла из будки. Но как же невовремя я это сделала! Стоило мне только высунуться, как я увидела Саблезуба, который тут же заметил меня.
“Вот она!” – донеслось до моего слуха, и в ту же секунду Виктор начал открытое преследование. Я знала, надо было бежать и где-то укрыться от этого старого зооморфа, но тогда Петро не найдет меня… Тогда я решила петлять. Я бежала дворами и переулками, стараясь запомнить направление, чтобы после вернуться.
Тут послышались раскаты приближающегося грома, полыхнула фиолетовая стрела молнии, а вскоре небо разразилось пугающим ливнем. Ветер в миг стал настолько сильным, холодным и пронизывающим, что сковывал тело, мешал дышать… Я с каждой секундой ослабевала, платье намокло и прилипло к телу, волосы мокрыми сосульками спадали на лоб и глаза, это очень мешало, но я не могла позволить себе остановится. Я бежала вперед и только вперед, словно это что-то изменит. Не знаю зачем, и не знаю от чего я бежала и спасалась. Только я внезапно поняла, что больше не имею сил терпеть. Я боялась только одного, что меня догонят. Я хотела только убежать. Я хотела попросить Петро увезти меня подальше от особняка “Братства Свободных”, но не туннелю морлоков, а туда, где меня не найдут. Куда-нибудь подальше отсюда. Возможно, вообще из города, где я постараюсь слиться с многоликой толпой.
Когда силы мои были уже на исходе, я стала задыхаться и поняла, что мне не спастись, меня чуть не сбила черная машина. Я бежала, а она “летела” мне навстечу с огромной скоростью, и когда я уже подумала, что мне пришел конец, автомобиль внезапно остановился в нескольких сантиметрах от меня. Дверца машины молниеносно отворилась, и из салона раздался голос Петро: “Запрыгивай, Металл!”.

Я быстро села в авто и резко захлопнула за собой дверцу.
- Трогай! – сказала я Петьке, нервно ерзая на сидении. – Увези меня подальше отсюда, только не в “БС”, а куда-нибудь еще!
- ОК! – ответил Петро, до упора надовив на газ.
Машина дернулась и резко тронулась с места. Из-за дождя и, как следствие, мокрой дороги, мы не могли ехать на большой скорости, что в данной ситуации, мягко говоря, не устраивало меня.
- Ты не можешь ехать побыстрее? – торопила я брата. – За мной же гонятся!
- Быстрее нельзя! – ответил Ртуть. - Я и так выжимаю предельно-допустимую в таких условиях скорость! А что все-таки случилось? Кто и почему тебя приследует?
- Саблезуб! - ответила я. – За то, что я отказалась ему повиноваться.
- Ты и отказалась? – невесело усмехнулся Петро. – Да что же этот мерзавец хотел заставить тебя сделать, что даже ТЫ, со своей ангельской покорностью решила поднять бунт?
- Показать стриптиз в “Грязных играх”! (так назывался тот бар) – призналась я и тяжело вздохнула. – Зря я не послушалась…
- И ничего не зря! – Петро резко взглянул на меня. – Чем больше ты ему подчиняешься, тем больше он от тебя требует! Не позволяй Саблезубу вытерать о тебя ноги, Металлика.
Я замолчала, не зная, что ответить. В глубине души, или даже на самой ее поверхности, я знала, что Петро прав, и в случае с Виктором я поступила правильно, но, за долгое время привыкнув к безмолвному и безприкословному повиновению воле Саблезуба, я невольно начала искать доказательство того, что мой бунт – всего лишь каприз молодой неблагодарной девушки, а не всплеск давно копившихся обиды и злости.
- Но… Ведь я применила против него свою силу в людном месте, - выдвинула я некое подобие аргумента. – Что обо мне подумают?
- А, что о нас только не думают! – махнул рукой Петька. – Ты в Мутант-квартале, Металлика, здесь никто не смотрит где и в каких ситуациях кто-то использует свой дар, а уж в “Грязных играх” и подавно, поверь мне!
- Да, - согласилась я, опустив голову и расправляя замызганное во время перерепалки с мужем и мокрое от дождя, платье.

Кажется, оторвались. Я начала было успокаиваться, перестала требовать от Петро прибавления скорости, и даже забыла о предстоящей расправе, грозящей мне, если только Сабель до меня доберется, как вдруг увидела в зеркале заднего вида такси, вылетевшее из-за угла. Сердце сдавило, я поняла, кто находится за рулем.
- Петро! – закричала я, стуча по спинке водительского сидения. – Петро, дави на газ! За нами авто, за рулем которого Виктор!
- Ты уверена? – спросил Петро.
- Посмотри в зеркало заднего вида, - ответила я. – Сам убедишься!
- Да, - кивнул Петька. – Вижу!
- Тогда, что же ты медлишь?
- Дорога мокрая, разгоняться нельзя, - сказал Петро. – К тому же, впереди перекресток!
- Нам нужно запутать Крида, - сказала я. – Иначе, нам не оторваться!
- Ира, - Петро впервые назвал меня по имени. – Мы можем вылетить на встречку, попасть в аварию, разбиться. Это опасно. Лучше не рисковать.
- Для меня это уже неважно, я потеряла слишком много сил и времени, чтобы теперь упускать свой, возможно единственный, шанс обрести свободу от Крида, отца и непосильных обязательств, которые я в свое время водрузила на свои хрупкие плечи. Если этот маневр удастся, и мы уйдем от погони, ты увезешь меня из города, а там уже вместе подумаем, что делать дальше… Если же нет, и нам не повезет на скользкой дороге, значит такова судьба, значит, так суждено. Мне нечего терять, и если я умру, то ТАМ мне будет лучше, а ЗДЕСЬ никто и не заплачет обо мне.
- А как же я? – спросил Ртуть. – Меня тебе не жаль?
- А что ты? – я безразлично пожала плечами. – У тебя есть супер-скорость! Как только поймешь, что авария неизбежна – откажут тормоза и ты не в силах будешь больше справляться с управлением – беги. Беги даже в последний момент, а обо мне не думай. Ты понял?
Петька, помедлив, кивнул.
“Будь что будет!” – подумала я, когда Ртуть сильнее нажал педаль газа, и авто понеслось с головокружительной скоростью.
Такси все так же не отставало от нас, но мы смогли немного оторваться. Мы доехали до поворота, но машина внезапно не вписалась в него. Мы, как и предсказывал Петро, вылетели на встречную полосу, машину завертело, послышался лязг тормозов, скрип шин по мокрому асфальту, я в ужасе закричала и больше ничего не помню…

0

18

История восемнадцатая

Уже месяц лежу в роддоме на сохранении, сюда меня отправили сразу после выписки из больницы. Удивительно, но я практически не пострадала в аварии, отделавшись лишь парой ссадин и ушибов, ну и легким закрытым переломом. Врачи говорили, это потому что я сидела сзади, и основной удар на себя принял Петро, что действительно правда, но свою роль сыграл и естественный инстинкт самозащиты. В момент столкновения я случайно применила свою силу, рассплавив бампер встречной машины, и это смягчило столкновение. Петьке повезло намного меньше, чем мне, помимо сложных переломов он получил осколочные ранения лица и почти всего тела. В общем в “Братство свободных” братишка вернется не скоро, но не будем об этом.
Тут очень скучно, и мне морально тяжело. Нет никакого доступа к внешней информации и возможности узнать, что происходит за бетонным забором клиники, и о ситуации с мутантами. Телевизора в больнице нет, как и антенны вообще, из газет вырваны страницы с новостями, радио-приемники запрещены – так нас, якобы, берегут от стрессов. И мне остается только строчить в дневнике. За спиной скрипнула дверь, в палату зашел Магнит. Странно, что он решил навестить меня. Зачем ему это? В общем-то, это не важно. Выставить его за дверь я не имею права.
- Здравствуй, - тихим голосом произнес он. – Как ты себя чувствуешь? Что говорят врачи?
- Все хорошо, - ответила я, - насколько это возможно после аварии. А что ты здесь делаешь?
- Просто пришел навестить тебя, - ответил глава Братства свободных. – Я же твой отец.
- Генетический отец, - поправила я. – Чисто генетический.
- Зачем ты так, Ира? – спросил он мягким голосом. – Разве ты не помнишь… не знаешь, что я тебя люблю?
- Быть может, раньше ты любил меня, тогда… Но теперь от этой любви ничего не осталось.
- С чего ты решила?
- Тот, кто любит, так не поступает, – ответила я хриплым голосом. - Любящий отец НИКОГДА не поступится счастьем дочери ради личной выгоды! Если бы ты любил меня, не выдал бы замуж за Крида-старшего!
- Металлика, я же хотел как лучше… - начал оправдываться Магнит. – Если бы ты не ортачлась, потерпела немного, не взбрыкнула в самый ответственный момент и не сбежала бы тогда, в первый раз, я бы усмерил Саблезуба, заставил его уважать тебя и относится по-нормальному, но ты сама все испортила. Ты просто взбесила его.
Чем дольше он говорил, тем невыносимее становилось у меня на душе, потому что я знала, в словах Магнита есть большая доля истины. Наконец, чаша моего терпения лопнула и оно, подобно вулканической лаве, излилось в гневный монолог. Пришла пора Магнита выслушать мою точку зрения на происходящее.
- Хотел, как лучше??? – воскликнула я, не выдержав. Это ты называешь “Лучше”? Посмотри на меня! Мне всего-то двадцать один год, всего двадцать один, а в моих волосах уже блестит седина. Ты помнишь, какой я пришла сюда?! Все парни сворачивали шеи, заглядываясь в мою сторону! И кем я стала после замужества?!! Кем, скажи мне, кем?!! Я превратилась в ничтожество, в чучело! За последние года полтора я не помню ни одного дня, когда бы я не подвергалась побоям. Разьве что здесь… Посмотри, посмотри во что превратило меня твое “лучше”! Видишь? Я готова была простить тебе все: ложь, муштру, безраличие и даже то, что ты ушел от нас однажды шестнадцать лет назад, но то, что ты отдал меня, свою родную дочь, кровь от крови, в лапы этого проклятого зооморфа лишь бы только он продолжал работать на тебя, этого я простить никогда не смогу… Когда я только пришла в “Братство свободных”, я была открыта для нового как школьная тетрадь первоклассника, я с упоением внимала все твои “истины” и “идеалы”. Я видела в тебе освободителя нашей рассы и готова была бесприкословно исполнять твою волю, беззаветно верила тебе, но ты меня предал. Кто знает, если бы не вся эта история с замужеством, возможно, я бы стала твоей лучшей последовательницей, особенно, узнав о нашем родстве. Я бы даже смерилась с тем, что Петро – мой брат, и продолжала бы жить дальше. Кто знает, что бы я могла сделать в эти два года для процветания эры Homo superios, не будь я пленницей, да-да, другого слова не подберешь, Виктора Крида? И не было бы в моей жизни ни лишений среди морлоков, ни этой триклятой аварии!
- Но не было бы тогда и твоего будущего ребенка, - попытался остановить меня Магнит. – И успокойся, тебе нельзя волноваться.
Но я уже завелась ни на шутку.
- Не затыкай мне рот! – крикнула я. – Не надо! Что, сложно тебе хоть раз в жизни выслушать мое мнение и мироощущение! Я просто устала молчать, почти три года я не говорила тебе ни слова жалобы на свою жизнь, заметь, НИ СЛОВА! Но теперь я больше не могу молчать, и скажу все, как есть, даже если ты и знаешь правду, изволь выслушать ее лично из моих уст, неумаленную и неприукрашенную, а такую, какая она есть! Каждый день Сабель избивал меня, он прямо говорил о том, что я для него – собственность, кукла, игрушка, и он волен делать со мной все, что хочет, как тебе это, а?
Я набрала в грудь побольше воздуха, чтобы продолжить свою терраду, как вдруг почувствала боль в животе. Я сразу догадалась – начались роды. Преждевременные. Я громко вскрикнула и, согнувшись в три погибели, схватилась за живот. Магнит участливо спросил, что случилось, и, получив ответ, помог мне дойти до кровати и лечь. Я хотела нажать на кнопку вызова дежурного врача, но она не работала, тогда Эрик Леншер сам побежал за доктором.

Вот наконец я и дома. Если это место вообще можно назвать домом. Несмотря на то, что роды случились на три месяца раньше срока, мой малыш, мое солнышко, родился на удивление крепким и здоровым. Я точно не помню, как проходили роды, после меня напичкали снотворным и успокоительным, а они здорово влияют на память. Точно помню6 что со мной рядом в родильной палате стоял папа. “Папа”. Как давно я не произносила этого по-детски простого слова. Не знаю, достоин ли вообще Магнит этого счлова, после всего, на что он меня обрек. Но в тот день именно он сжимал мою руку, и между приступами несказанной, нестерпимой, нечеловеческой боли, я слышала его тихий спокойный голос с оттенком легкого холода и гордости, шептавший что-то успокаивающие, и убеждавший меня в том, что я сильная, я справлюсь. И мои губы невольно шептали “папа”.
Как ни старанно, Магнит стал на удивление хорошим дедушкой, он души не чаит в маленьком Никки. И меня иногда посещает такое чувство, что этот самый малыш и был смыслом фарса под названием “Брак с Саблезубым”, жертвой которого я стала. Все оказалось до прозоичности просто. Всего лишь скрещение определенных геномов, и как следствие – Никки. Мой сын и смысл жизни.

0

19

История девятнадцатая

Целый год не притрагивалась к дневнику – было не до того. Уход за ребенком и усилившиеся тренировки занимают слишком много времени, и для ведения дневника сил не остается. Единственное, на что меня хватает поздними вечерами – лечь в кровать и уснуть. Но вот выдалось несколько свободных минут, и я тут же сняла с полки свою запылившуюся от времени книгу. Столько всего случилось за прошедшее время, столько всего надо написать! Не знаю, успею ли я, или все это снова придется отложить на неопределенный срок.
Начнем с хорошего. Через несколько месяцев после того, как я родила Никки, Петро выписали из больницы. В Команду он вернулся не сразу, но восстановление пошло в гору, “Родные стены лечат” – говорят в России, и в этих словах есть доля правды. Сейчас они с Глорией готовятся к свадьбе, я так и знала, что их дружба этим  закончится, уж слишком давно у них наклевывались романтические отношения. На самом деле, я за них рада! Пусть хоть кто-то в “БС” будет счастлив! А говорят еще, что метаморфам не везет в любви!
Моя жизнь тоже начала налаживаться. Помирилась с отцом, Саблезуб стал относится ко мне по-ч… по-нормальному. Не то что бы он стал белым и пушистым, или я влюбилась в него без памяти, но все же. Теперь наши отношения уже не лютая война, скорее, мирный нейтралитет, но в нашем случае это уже хорошо. Я стараюсь больше ему не сопротивляться, но и ноги об себя вытерать тоже не позволяю. Знаю, Саблезуб – зооморф, три личности в одной, и требовать от него ласки так же нелепо, как просить собаку мяукать. Теперь, когда я вижу что Виктор не в настроении, стараюсь не провоцировать его, и вообще не попадаться на глаза, а ухожу гулять с Ником. Если такой возможности нет (плохая погода или самочувствие), веду себя тише воды ниже травы. В общем, все терпимо.

А вот обстановка в мире оставляет желать лучшего… Люди как взбесились с тех пор, как в правительстве появился новый сенатор – ярый противник нашей рассы! Регистрация и вакцинация мутантов, запрещенные более десяти лет назад, вот уже месяц как восстановлены. Все адреса и телефоны в городе, если не во всем Штате, усиленно контролируются, За последние месяца три, под предлогом освобождения места под строительство школ, детсадов, интернатов и детских домов, спортивных и торговых комплексов, разрушены многие мутант-кварталы города, а все их обитатели или переселены на задворки самых бедных обычных кварталов в дома, в которых крыша может в любой момент провалится на голову обитателей этих неблагонадежных построек, и с таким контенгентом “коренного населения”, какой не даст спокойно жить нашим собратьям, называя их как угодно, оскорбляя и избивая до полусмерти (применять силу в оживленных местах стало совсем небезопасно), или, по разным причинам, сосланы в Геношу или обычные тюрьмы. Расскрываются и расформировываются многие мутантские организации, как легальные и вполне мирные, так и такие, как наша. По всему Штату идут ответные марши протеста, многие наши собратья выходят на улицы, требуя восстановления к ним нормального отношения, представители команды  “Икс-мен” под предводительством старого друго-врага отца – профессора Чарльза Ксавье, сильнейшего телепата на Земле, мутанта шестого уровня, ведут переговоры с правительством, пытаясь разрешить ситуацию мирным, “бескроным” путем, но разьве же их слушают?!! Нет. Практика давно показала, что люди не хотят иметь с нами дела по-хорошему. Они просто не хотят понимать, что МЫ отличаемся от НИХ лишь одним геном в крови, и все… И это ни столько сами граждане нас ненавидит, сколько это дебильное правительство. В любом случае миром все не решить, увы. Бесполезно говорить с тем, кто не хочет слушать! Все мы хотим избежать генетической войны, но однажды это станет неизбежным. Точнее, война уже началась, но никто не хочет назвать происходящее страшным, но истинным именем – “война”.
“Зачем мне писать это в своем дневнике?” – могут спросить читатели. Отвечу. Это не может не беспокоить меня. Уже пострадали многие представители эры (расы) Homo superios, и кто знает, когда какие-нибудь “Друзья Человечества” или любой другой людской десант доберется до нас?! Сейчас каждый, даже самый законопослушный, мутант не может чувствовать себя в безопасности, не то что члены нашего “Братства свободных”… Больше всего я боюсь за Никки. Мой мальчик не обычный человек, но его способности еще не раскрылись, и он еще слишком мал, поэтому не сможет даже защитить себя, если что. Конечно, мой отец, я и, даже, может быть, Сабель будем рядом с ним и постараемся сделать все, чтобы никакая тварь не причинила ему вреда, но кто знает, что может произойти в наше неспокойное время… А я чувствую, что-то должно случиться…

На город опустился верчер, стрелки часов упорно двигаются к полуночи. Никки сегодня что-то никак не уснет, крутиться в кроватке, хнычет, смотрит на меня своими большими черными глазками и не спит. Я уже рассказала ему все сказки и спела все колыбельные, которые знала, а малыш все не желает успокаиваться. Его что-то тревожит, понять бы, ЧТО.
И вообще, в доме сейчас царит большая напряженка, несмотря на все наши методы консперации, люди все-таки добрались и до нас. Уже закрыт клуб “Грязные игры”, снесены несколько домов,  обитатели которых в большинстве своем были убиты или вакцинированы, так как не желали покидать родные места, другие выселены, судьбы третьих и вовсе неизвестны. Многие из них жили тут с раннего детства, еще когда это место не было мутант-кварталом, и от этого ситуация кажется еще более трагической. Если даже они были сломлены людской армией, то все указывает на одно. Мы – следующие. Это – лишь вопрос времени. Наверное, именно поэтому Магнит, Саблезуб, Мистика, Глория, близнецы Максимовы и Селена – ударная сила нашей команды собрались сейчас внизу в гостинной и обсуждают план действий на случай внезапной атаки “Друзей Человечества”. Как только заснет Ник, я тоже присоединюсь к ним. Честно признаюсь битвы не мой конек, не люблю тратить силы попусту, если знаю, что можно поступить хитрее. Это только в бытовой (семейной) жизни я такая импульсивная и готовая крушить все вокруг из-за горькой обиды, а в бою – совсем другая. Там или ты, или тебя, таков закон. Но сейчас другой случай, крайний. Хитрость и изворотливость уже не помогут, нет ни времени, ни смысла использовать их, здесь надо идти “в открытую”.
Ну вот, Никки наконец уснул… Тихо, чтобы не разбудить его, я собираюсь покинуть спальню. Тут раздается грохот, дверь распахивается настеж под ударом сапога, в помещение врываются личности в военной форме с автоматами в руках. Впереди них стоит высокая блондинка со стрижкой карэ и в очках в тонкой серебристой оправе, одета она в белый медицинский халат. Женщина посмотрела на меня прямым холодным взглядом и обратилась жестким довольно низким голосом:
- Ирина Крид, я полагаю?
- Да,  - ответила я, стараясь соблюдать придельно возможное спокойствие. – Что вам от меня нужно?
Тут заплакал сын, и мне пришлось взять его на руки.
- Мое имя – Сильвия Тайрон, я представительница органов опеки и попечительства, отдел по устройству детей в государственные дома для сирот, - представилась дама, - нам стало известно, что Вы – незарегистрированный мутант, а значит, не можете обеспечить своего сына должной заботой. Всвязи с этим фактом, я, как представительница государственного учреждения, опираясь на новое постановление правительства Соединенных Штатов Америки, требую от Вас добровольно отдать ребенка на опеку государства.
- ЧТО?!! – вышла из себя я. – Какое, к черту, “постановление”?! Какая, к черту, “государственная опека”?!! Вы что, сошли с ума?!
- Обойдемся без истерик, миссис Крид, - заявила Сильвия, - так будет лучше для всех. Отдайте мне мальчика, и мы благополучно покинем помещение.
- Что? Что Вы сказали? Я не собираюсь отдавать вам своего ребенка! – еще раз повторила я. – УБИРАЙТЕСЬ ОТСЮДА ВМЕСТЕ СО СВОИМИ ГОЛОВОРЕЗАМИ! ВОН!!!
- Значит, Вы отказываетесь подчиняться представителям закона и не хотите отдать ребенка?
- Нет
- Как хотите, мы не хотели применять силу, - ответила гос служащая, и подала знак отряду. Те зарядили оружие.
- Я тоже не хотела, - процедила я сквозь зубы, кладя плачущего Ника в кроватку и поцеловав его. – Знаете, в чем мое преимущество над вами? Вы не в силах предугадать, что я сделаю в следующий момент! А знаете, в чем ваша ошибка? Вы не догадались использовать пластиковые ружья, вместо металлических!
С этими словами я, до боли знакомым движением, притянула к себе черные стволы солдатских автоматов. По мере приближения к моим рукам, они рамякали, затем совсем расплавились, превратившись в вязкую, почти кипящую массу. Когда она почти достигла моих ладоней, я сильной струей, дпже потоком направила ее от себя прямо в лица непрошенным гостям. Те кричали и старались увернуться, но не всем это одинаково хорошо удавалось. Добрых семьдесят пять процентов отряда получили сильные ожоги, некоторые даже несовместимые с жизнью. После жидкого металла я перешла на обычный. В соперников полетели иглы, стрелы, шипы и прочие острозаточенные предметы. Еще пара солдат оказалась на полу. Сильвия Тайрон от греха подальше решила покинуть поле битвы. Крыса! Я готова была праздновать победу, как один из бойцов незаметно вынул из-за спины шокер, а когда я это заметила, было поздно. Секунда – и я на полу.

0

20

Я пролежала без сознания недолго, всего минут десять, если судить по часам. Поднявшись с пола, я первым делом метнулась к постели Ника, но она была пуста, его пуховое одеяльце тоже исчезло. В кровате остались лишь простыня и подушка, Прогоняя подальше от себя плохие мысли и все еще надеясь, что Ника забрал из комнаты кто-то из “своих”, я сломя голову побежала в гостинную. Но там меня ждала еще более ужасная сцена.
Обои были наполовину содраны, картины, укращающие стены, покосились, стекла были выбиты, а их осколками был осыпан весь пол. Посторонних там уже не было, как и отца.
Некоторые из наших лежали на полу без сознания. В глаза мне боросилась девушка с огненно-рыжими воласами, распластавшаяся возле дивана. Сначала я подумала, что не знаю ее, и она – кто-то из наших врагов, но, приглядевшись повнимательнее, я ужаснулась, узнав в ней свою лучшую подругу, Глорию. В секунду переметнувшись к Гло, я присела перед ней на корточки и пощупала пульс. Она была ранена, но жива. Вспомнив все курсы по оказанию первой помощи, изучанные мной здесь, я порвала на полосы свою белую хлопковую ночнушку, в которую была одета, и перевязала кровоточащие раны Мистики-младшей. Только проделав это, я обратила внимание на то, что из предпллечья ее правой руки торчит небольшой тонкий шприц-пуля с остатками серебристой жидкости в нем. Мои худшие подозрения подтвердились – Глория была вакцинирована, и препарат уже всосался в кровь, раз и навсегда разрушив в ней “икс-фактор” – ген, делающий нас мутантами. Теперь она – такая, как все. Теперь она ЧЕЛОВЕК, “СМЕРТНАЯ”. Это ничего не изменит между нами, мы останемся подругами, но для нашей рассы она потеряна навсегда… И, кто знает, возможно, вскоре будет потеряна и для Homo sapiens, вакцинированные, как правило, живут на порядок меньше рожленных людьми.
- Где ты была, пока мы разбирались с этими людишками?! – услышала я за спиной рык мужа.
- Наверху, в спальне, - ответила я. – Они проникли и туда, но я сумела разобраться со многими, прежде чем меня вырубили…
- Если они понесли большие потери, считай, ты выиграла свою битву!
- Выиграла, но не совсем… - выдохнула я. – Эти гады забрали Никки…
- Сама виновата! Не надо было зевать! Если бы ты не позволила отключить тебя, его бы не забрали! – сказал Саблезуб. – Но он – небольшая потеря.
- Как ты так можешь?! Он же наш сын! – начала я, но быстро успокоилась. – Ладно, закрыли тему. Где отец? Его не забрали?
- Нет. Он считает нужным провести переговоры с икс-менами. Думает, это поможет.
- Но разьве мы не по разные стороны баррикад? – удивилась я. – Они же просто человеколюбы!
- Мне тоже это не нравится, - впервые согласился со мной Виктор. – Но когда надо спасать свои шкуры, союзников выберать не приходится. Он просил, чтобы на переговоры пришли все, кто уцелел.
- А как же Гло? Ей нужна помощь! Она же может погибнуть!
- Вот с ней мы как раз-то теперь по разные стороны Баррикад, - ответил Крид

0

21

переговорах не учавствую, просто наблюдаю за происходящем со стороны и скорописью вывожу строчку за строчкой в порядком потрепанном дневнике. Зачем я взяла его с собой? Не знаю. Всегда таскаю эту книжку под плащом возле сердца. Он, как мне кажется, защищает меня.
Мое внимание привлекла молоденькая девушка лет восемнадцати. Темные волосы развевал легкий ветер, движения были резки и быстры как стрелы. Ее звонкий, но в то же время вкрадчивый голос то и дело раздается на поле переговоров, грозящее вот-вот превратиться в поле битвы. Она о чем-то упорно твердит то профессору, то моему отцу, при этом часто закусывая нижнюю губу, словно пытаясь сдержать в себе боль.
Я раньше много слышала о ней, младшей дочери Ксавье и его последней жены Татьяны. Кажется, девушку зовут Виктория и она – сильный манипулятор или телепат, а может, и то и другое, не было возможности узнать. Ее история очень отличается от моей, но в то же время чем-то похожа. Только не спрашивайте, откуда я это знаю. Ответа на свой вопрос Вы все равно не получите на него ответа. По крайней мере, пока. Стоп. Кто-то, кажется Петька, допустил тактическую ошибку, забыл про дипломатию, и вообще зачем сюда пришел. Я услышала плач (да-да именно плач) Виктории. Завязалась драка. Все вокруг затряслось, земля стала уходить из под ног, искривились и расплылись изображения деревьев и солнца. Что же она творит? Нет. Оставаться в стороне больше нельзя. Я не хочу встрявать в битву, но видимо, другого выхода нет. Спешу на помощь!

Ай! И вновь я получила удар в спину и покатилась по земле. Обидно получить такой удар от человека, на порядок старше тебя. На меня с наскоком обрушился некто по прозвищу Росомаха. Я уже лежала почти без физических сил, настолько измотала рукопашная, но тут мой противник здорово ошибся. Когда, прижав меня к земле, он приставил мне к горлу три своих адамантиновых когтя (кто не знает, скажу, что адаматин или адомантий – металл, который составит успешную конкуренцию титану в прочности. Подчеркиваю слово МЕТАЛЛ) Тут-то я и обрела над ним власть… Изогнув его когти-ножи под немыслемым углом, я сильно оттолкнула его коленом в живот и, отлетев, он приземлился в лапы моего неизвестно откуда тут появившегося мужа. Дальше была уже не моя забота. Бывшие друзья-сораники самостоятельно выясняли отношения.
- Остановитесь! – раздался над нами голос Ксавье. – Вы все что, забыли зачем сюда пришли?
- Но твои ученики-человеколюбы сами ринулись бить нам морды! – прорычал Сабель, отправляя в нокаут еще одного икса. – Мы своей части договора не нарушали.
- Неправда! Все видели, что драку затеял кто-то из Братства! – вскричала неожиданно для всех я. - К тому Ксавье прав, мы пришли сюда, на нейтральную территорию не для того, чтобы устраивать кровопролитие, а для того, чтобы решить общую нашу проблему – проблему мутантов!
Все обратили на меня свои взгляды, и мне пришлось продолжать. Впервые за свою жизнь я говорила, то что чувствую и знала, меня слушают. Поэтому мысли легко выстраивались в эмоциональную речь и текли легко, словно вода в реке.
- Каждый представляет мир по-своему, и каждый борется именно за свой мир. Вы хотите, чтобы люди признали нас, мы – тоже, а люди хотят сделать нас своими рабами, считая, что мы опасны для их жизней. Никто не хочет войны, стараясь избежать ее каждый своими методами, но никто не желает понять, что пока между всеми нами не будет единства, вооруженный конфликт и отношения “на штыках” неизбежны, уж простите, - говорила я. – Я понимаю – люди. Они так давно вбили себе в головы идеи правительства о том, что наша расса – опасность в последней инстанции, что уже не хотят понять и принять нас как равных себе или даже выше. Считают нас изгоями и сотнями тысяч отправляют на тот свет, Я понимаю. Но мы, МУТАНТЫ, представители одной рассы с одним и тем же требованием нормального к себе отношения, почему мы не можем договориться между собой и быть единой силой, единым разумом в борьбе за свое выживание? Почему мы действуем против друг-друга, создавая дополнительные проблемы? Не мы ли в первую очередь мешаем людям поменять к себе отношение, лишь доказывая им их правоту? Чего мы этим добились? Того, что нас вакцинируют от собственной сущности как от болезни, от какого-то смертельного вируса, отнимая тем самым у нас свое индивидуальное “Я”? Того, что у матерей отбирают родных детей, которых они холили и лелеяли? Лишают крова старых и малых? Разьве этого мы все хотим? Разьве ради этого идем на бои? Разьве ради этого сотни мутантов проливают кровь, и еще неимоверное их колличество лежит ныне в холодных сырых могилах, и их тела, для кого-то когда-то такие родные, служат пищей для червей? Разве ради этого?
- И что же ты предлагаешь? – явно заинтересованно спросила Виктория.
- Потребовать от людей уважения! Собратся вместе всем мутантам нашей огромной Земли в один день и час, и поставить все точки над “I” или над “Ё”, как говорят в России, дело тут не в выражениях, а в их смысле. Собраться и показать им – мы есть! Мы – как они. Чувствуем боль, грусть, усталость и тоску, мы так же как и они умеем любить и ненавидеть, нуждаемся в пище, тепле и заботе, в крыше над головой и лечении, так же радуемся солнцу и новому дню, поддержке близких и так далее. Показать, объяснить. А если ОНИ не поймут, значит, говорить бесполезно. Надо платить им той же монетой. Надо сделать Homo superios – нас – господствующей рассой.
- Нет – это не выход! – сказала младшая дочь Ксавье. – Когда такие, как ты решили мстить и убивать, не поступились ничем, чтобы только любой ценой сделать нашу рассу господствуещей,  погибла моя мама. Десять лет назад ее убили Злыдень и Апокалипсис, если бы не ее сопротивление, некторые сами развязали бы войну за господство. Ведь и его надо отвоевывать.
- Значит, она просто зря нырнула под удар. Когда идет битва сильнейших, тем, кто ниже лучше не вмешиваться. Она поплатилась за лишнюю храбрость!
- Не смей даже думать так о моей матери! – крикнула юная мисс Ксавье. – Она погибла героической смертью, защищая мир от таких вот лже-миротворцах, как ты! И никто не смеет осквернять ее память незаслуженным осуждением.
- Я не осуждаю, лишь констатирую факты. – бросила я безразлично. - Я слышала о твоей матери – женщине с огненной пантерой. Она не раз била отца, вместе со всем его окружением, одна или с единственной подругой сражалась с тем же Апокалипсисом, да и Злюк был для нее не помеха. Единственное отличие – то были рядовые битвы, а эта произошла за власть и свободу мутантов. А она пошла против своих. Излишняя смелость – вот, что ее сгубило. Смелость и непокорность. Возможно, когда-то они сгубят и меня, если я не буду осторожна!
- НЕ СМЕЙ! – закричала Викки. – ЗАМОЛЧИ! ЗАТКНИСЬ!
- Правда глаза колет?
Зря я это сказала! Ой зря! В тот же миг пространство вокруг меня начало будто бы сжиматься в кольцо, хоть все мы и находились на открытом пространстве. Еще через несколько мгновений я ничего уже не видела, кроме зеленных изумрудов глаз профессорской дочки. В лучах ее разгневанного взгляда померкло даже солнце, и мир для еня погрузился в кромешную тьму. В ушах свистел ветер и тысячи призрачных голосов, твердивших, что это – конец, я вспомнила все плохое, вспомнила мать, беспомощно вырывающуюся из плена металлических змей, созданных мною. Но я не сдавалась, мои глаза смотрели все так же прямо. Я наскакивала на маленькую соперницу, стараясь задушить ее и показать – я властелин в своем сознании. Она начала ослабевать, силы были на равных. На физическом уровне Виктория начала задыхаться, я тоже. В ее глазах на миг мелькнула слабость, как и в моих. У меня тоже почти не осталось сил на сопротивление, мы обе чувствовали, если не разорвем связь наших разумов, то обе будем обречены на гибель. Мне вдруг стало жаль, не себя, я все потеряла, ее, поэтому я прохрипела
- Хватит, прошу, остановись! Мы же погибнем! Я ж и тебя за собой на тот свет утащу!
- Знаю, но уже не могу прекратить! Сила достигла неконтролируемого придела! Давай ты!
- Я не могу! – опять прошептала я, - у меня мх наоборот мало!
- Тогда, объединимся!
И я не могла не согласиться. Мелькнула белая вспышка.

(слова Петро)

Я – Петро Максимов, тот самый Петька, о котором так много писала Металлика. Нашел этот дневник на поле битвы. Она происходила настолько стремительно, что никто не понял, как все произошло. Но, как ни прискорбно это осознавать, моей сестрички Иришки-Металлики больше нет в живых. Некоторые страницы этой книжечки формата “Б-четыре” обгорели и строчки невозможно было прочитать, но я без труда узнал в ней Иришкин дневник.
Я знаю, у меня нет права читать его, а тем более, что-то добавлять от себя, просто хочу сказать, жизнь Ирины Крид (бывшей Лавровы), вошедшей в организацию “Братство свободных” под кодовым именем “Металлика”, действительно оказалась очень короткой. Но ее безвременная кончина – знак неимоверной верности своим убеждениям и идеалам. Мне жаль, что ей пришлось пережить столько горя, сколько пришлось вынести, ведь, отчасти, в этом есть и моя вина. Если бы тогда я не бросил ее у морлоков или не подвел еще в каких-то вещах, да обратил бы внимание на происходящее во время этой проклятой битвы, возможно, Металлика, моя младшая любимая сестричка, была бы сейчас жива и сторочила бы вечерами в этом дневнике своим быстрым, похожим на прыжки кардиограммы почерком, но судьба распорядилась иначе.
Что я моу сказать о ней? Ира – боевая и смелая девчонка, способная положить на обе лопатки любого, даже самого накаченного пацана. Другая бы ни за что не покинула родной дом ради того, чтобы уйти в никуда, а она сделала это. И уже за свой поступок достойна восхищения. А ведь еще был брак с Саблезубым, который она почти безропотно выносила три или четыре года, перенесла тяжелейшую аварию, после которой меня-то, довольно крепкого парня, собирали по косточкам, а ей – ничего. Были другие вещи, о которых она тут не написала, за что она удостаивается отдельного  респекта.
В общем, хорошая была девушка. И всем нам будет не хватать ее бескончного задора. Прощай, Иришка! А я обещаю, во что бы то ни стало, я найду Никки, и мы с Гло воспитаем его. А я держу свое слово!

0

22

История двадцать первая

И снова с вами Ирина Лаврова. В “БС” меня, наверное, уже “похоронили”, как и в Иксе Викторию. Но мы живы и невредимы, а со мной мой дорогой дневничок, правда, только его половина – около девяноста шести пустых, пожелтевших от врепмени, страниц. Другая его часть осталась там, на поле битвы, и кто знает, удастся ли мне когда-нибудь вернуться и соединить две разорванные половины, или мы с моей невольной спутницей так и останемся в этом странном и неизведанном месте под кодовым названием “Дикая земля (или “Земля”?)”
Дикая земля – удивительный остров где-то в тихом океане, скрытый от человеческих (и не только) глаз вечным туманом. На нем удивительным образом сосуществуют динозавры, саблезубые тигры, обычные животные, например, обезьяны или кролики, а вот насчет людей (и вообще каких-либо человекоподобных существ) с полной уверенностью сказать не могу, пока ни я, ни мисс Ксавье их не видели, но хуже всего – тут мы лишились своих способностей.
Если верить все той же Виктории, то мы попали сюда из-за столкновения наших противоположно заряженных сил. Тогда, во время сражения, между нашими разумами установилась противоборческая связь, резко разорвав которую, мы создали мгновенную аномалию, и телепортировались на этот остров, и я во что бы то ни стало выясню у этой изнеженной жизнью девчонки, как нам выбраться из этого места. Я подошла к Викки со спины, когда та, сидя на корточках, что-то усердно вычерчивала на сухой почве заостренной палкой.
- Мы попали неизвестно куда, и непонятно когда, а ты, вместо того, чтобы думать о том, как нам вылезти из всей этой ситуации, впала в детство? – набросилась я на девушку, - может, тебе еще и ведерко с совочком принести и сесть рядом куличики лепить?
- Не отвлекай, - сосредоточенным голосом попросила Виктория, - пока ты тут занимаешься написанием мимуаров, я пытаюсь кое-что вычислить.
- Вычислить что?
- Смотри. Каждое проявление необычных способностей в каком бы то ни было своем виде - это всегда мощный выброс энергии, а как тебе должно быть известно, энергия никогда не исчезает бесследно, лишь переходит в другой вид, а так же она имеет свойство отражаться от препядствий. Соответственно, через некоторое время в этом месте последует отголосок этой самой нашей силы, который приведет к открытию обратного портала. Это неоспоримый факт, - начала свою “лекцию” Профессорская дочка. – Осталось только определить время и место его открытия, чем я и занимаюсь…
-  И как тебе только пришло в голову что-то высчитывать, когда мы еще не знаем, доживем ли до утра? Как я поняла из ранее изученных источников, ночи тут вовсе не спокойные, по всему острову снуют дикие звери, и ползают разные ядовитые гады! Судя по цвету неба и положению солнца, скоро настанут сумерки, а мы даже не сконструировали себе укрытие, не натаскали веток для костра, не добыли еду…
- В отличии от некоторых, в детстве я читала много книжек, а не дралась наравне с уличными хулиганами, - пожала плечами Виктория. – К тому же, я младше тебя, и оставшись без своих сил, физически не могу взвалить на свои плечи эти, соглашусь, немаловажные хлопоты.
- Да ты просто слабачка! – сказала я с легким презрением. – Ничего не можешь без своей манипуляции. Конечно, ты рождена “в золотой колыбели”, зачем тебе учиться что-то делать?! Тебе папочка с мамочкой и куча их соратников раньше приносили все на блюдечке с голубой каемочкой! Только тут, дорогуша, их нет, и они не придут по одному твоему телепатическому сигналу! Тут только мы и куча диких зверей, и больше нет никого!
- Ты не имеешь права говорить так обо мне! – запротестовала Виктория. – Ведь ты же меня совсем не знаешь!
- Еще заплачь, малютка Викки, - хмыкнула я. – От этого ничего не изменится… Ладно. Займусь нашим тут обустройством, а то с тобой каши, как говориться, не сваришь. Так что, решай свою головоломку, а я пойду поищу место и материалы для ночлега.
- Одна?! – удивилась Виктория. – Ты что, думаешь справится со всем до темноты?
- Мне не привыкать! – ответила я и пошла прочь от Викки.

Чисто интуитивно я направилась на северо-восток вдоль песчаного пляжа, туда, где виднелись скрытые отяжелевшими облаками вершины серых гор. Недалеко от пляжа начинались джунгли. Углубляться в них было опасно, ведь никто не знает, что скрывают ветви ползучих лиан и прочей тропической растительности? Но я пошла, выбора у меня не было. Довольно быстро я набрала веток, лиан и прочих “стройматериалов”, сорвала фруктов. Тут пригодилась моя природная ловкость и умение лазить по деревьм, полученное еще в малом возрасте. Все было на удивлени просто и быстро, и уже где-то через полчаса я вышла из леса. Возвращаясь к тому месту, где оставила Викторию, я вдруг услышала нечеловеческий визг, доносившийся где-то у входа в лес. Ускорив шаг, я поспешила в том направлении.
Кричала профессорская дочка. Да и было отчего. Прижав девушку к земле, над ней нависла огромная желтая кошка – доисторический тигр. Виктория пыталась выбраться из его лап, но, видимо, от страха ее словно парализовало, и та могла лишь звать на помощь, не в силах пошевелиться.
- А ну, брысь отсюда, барсик подзаборный! – крикнула я, кидая в тигра тяжелую, изогнутую наподобие лука, палку.
Предстовитель семейства кошачьих обернулся на меня, зализывая ушибленный бок, и зарычал. Это было страшно. Его рык был такой громкий, что на миг заложило уши. А два, сантиметров в пятьдесят, желтоватых клыка блестнули в красных лучах заходящего солнца. Затем он стал рыть землю задней лапой, готовясь к прыжку, мне было немного страшно, но я не показывала этого, смотря хищнику прямо в глаза. Я видела, как напряглись все мышцы большой кошки, и как она желает наброситься на меня, но одновременно не отходит от юной Ксавье на расстояние, достаточное для того, чтобы девушка могла убежать. Тогда я, сумасшедшая, бросила в саблезубого тигра поднятый с земли камень. Животное окончательно переключилось на меня, и сейчас у меня есть повод жалеть об этом. Еще раз угрожающе зарычав, кошка-переросток кинулась на меня, и прокричав Виктории: “Беги!”, я оказалась у тигра в когтях. Спасло меня лишь какое-то чудо, точнее, мой дневник, который я успела прикрыть кусками дерева, чтоб не разлетались страницы, и когти хищника вонзились в эту “обложку”, почти не задев тела. Я, воспользовавшись этой небольшой заминкой,  подняла еще один острый камень, вонзила его в загривок противнику, а затем убежала.

Уже ночь, мы с Викторией сделали некое подобие шалаша из веток и травы, развели костер, чтобы согреться и пожарили на нем свежепойманную рыбу. Двух небольших рыбешек не хватило, чтобы наесться, но все же лучше, чем спать на пустой желудок. Сейчас Викки уснула, укрывшись моим плащом и подложив под голову ворох травы. Спит она беспокойно, все зовет какую-то Plamel, и кричит, чтобы никто не приближался к ее матери. Везучая! Ей снится мать, настоящая, которая заботилась о ней и все делала для того, чтобы любимая девочка ни в чем не нуждалась! Иначе и быть не может, ведь в противоположном случае, профессорская дочка не выросла бы такой изнеженной.
А я уже не помню, когда в последний раз мне снилась мать или родные с детства места и друзья с которыми мы “по очереди на горшке сидели”. За без малого четыре года все, связанное с детством: и хорошее, и плохое – стерлось из памяти, как будто происходило не несколько лет назад, а в прошлой жизни… Ну вот,  опять меня на лирику потянуло!

- Нет!!! – услышала я испуганный вопль за спиной.
Обернувшись, я увидела, что Виктория села на своей “постели” и тяжело дышит.
- Что такое? – спросила я.
- Ничего, просто мне приснилась мама…. Она звала меня…

0

23

История двадцать вторая

В остальном ночь прошла спокойно, я уснула на рассвете под мирное сопение Виктории, которая больше ни разу не проснулась. Мне снился Ник, мой маленький черноглазый мальчуган. Интересно, что с ним сделают эти проклятые людишки? Вакцинируют, убьют, превратят в живое оружие? Бр-р-р! Даже думать страшно. Я по-прежнему виню себя за то, что не смогла его защитить, я ведь – мать, и к тому же, мутантка не самого низкого уровня. А с другой стороны, кто мог знать, что у того гада будет шокер? Я сделала, все, что могла…

Виктория проснулась раньше меня и потребовала завтрак. Пришлось дожарить остатки рыбы и допить кокосовое молоко, но она заявила, что это не завтрак, а издевательство над ее измученным желудком. Наглая!
- Послушай, здесь тебе не Институт твоего папочки! – ответила я на вызов, – и даже не “Братство свободных” моего! Тут нет холодильника с полным асортиментом всего, чего угодно!
- Не смей со мной так разговаривать,- Викки пристально смотрела на меня.
- Наши силы здесь не действуют… Забыла? Папенькина дочка.- я посмотрела на нее с легкой ухмылкой.
И тут Виктория с неожиданной проворностью кинулась на меня, я не ожидала такого проворства и не успела уйти от удара. Через секунду мы уже катались по земле, я была сильнее ее, и дралась намного лучше. О как мне надоела эта девчонка, я была очень злой, и поэтому удар оказался сильнее, чем я думала, профессорская дочка отлетела от меня на пару метров, и пропахала песок головой. Я встала на ноги и молча ждала продолжения. Викки медленно села на песке, прикрывая ладонью нижнею часть лица. Я подошла и протянула руку, чтобы помочь подняться:
- Извини, я не хотела так сильно.
- Отойди!
Икс-менка подскочила как ужаленная. Я убрала руку и отошла на пару шагов.
- Нам надо идти.
Если ее расчеты были верны, то через три дня должен будет открыться портал домой. На другой стороне острова, но до нее надо еще было добраться, и желательно целыми и невредимыми.
- Отстань! Я пойду сама, держись подальше, - несносная девчонка повернулась ко мне спиной и зашагала вперед.
Первой моей мыслью было действительно уйти, меньше проблем будет. Но нет, во-первых, мы попали сюда вместе, значит, и выбраться сможем только вместе, а во-вторых, жалко ее, пропадет она одна.
Я медленно зашагала за юной мисс Ксавье.

Виктория шла очень быстро, едва не переходя на бег. Я еле за ней поспевала.
- Может, не так быстро? Я не успеваю за тобой!
- Тебя никто не просит, можешь вообще уйти!
- Слушай, что я такого сказала?
- Ты оскорбляешь меня!
- Девочка моя, ты еще не знаешь, как оскорбляют! – разозлилась я.
Виктория резко повернулась и встала в боевую стойку. Я только тяжело вздохнула. Ну, как обьяснить этому ребенку, что я не хочу с ней драться?
- Может не будем?
- Боишься? - хмыкнула мисс Ксавье
- Нет, просто не хочу тебя покалечить, - презрительно кинула я в ответ. - Не хотелось бы огорчать твоих друзей и особенно отца.
Видимо напоминание о родных остудило Викк,и она опустив кулаки, развернулась и зашагала дальше. Если честно я завидовала ей, у нее была семья.
Профессор Чарльз Ксавье - неплохой человек, только если бы не его идея мира с людьми, но у каждого свои жизненные принципы. Да, жаль, что у него такая упрямая и капризная дочь.
За этими мысляли я не заметила, как в кустах рядом со мной,что-то зашевилилось. Миг - и на меня в прыжке уже летел саблезубый тигр, и за секунду до смертельного удара что-то пролетело мимо и сшибло его. Здоровый котяра отлетел на пару метров и ударился боком о дерево. Удар вырубил тигра, правда надолго ли я не знала и не хотела проверять. И поэтому мы с моей спутницей решили побыстрей свернуть с тропы в джунгли.
- А ты меткая, - сказала я ей.
- Подруга научила, она у меня тоже медко кидает правда не камни, а энергетические шары,-что-то вспоминая,улыбнулась Виктория Ксавье.
- Может, расскажешь? – я вдруг прониклась уважением к этой девчонке.
- Как-нибудь потом, - ответила Виктория, - и только при условии, что ты расскажешь о себе.

0

24

История двадцать третья
Шли мы уже несколько часов. Да, пробираться через заросли джунглей, скажу я вам, занятие не самое приятное. Через пару метров я перестала уже замечать хлесткие удары лиан и листьев каких-то экзотических растений обо все части моего тела, после чего на коже оставались красные полосы. Я уже молчу про ползучих и летающих насекомых, которые тоже доставали своим присутствием. У моей попутчицы дела тоже были ни очень мы шли в некотором отдалении друг от друга, и я старалась не терять ее из виду.
Пару метров назад я видела, что она натолкнулась на какую то корягу и, не успев увернуться, сильно ушибла ногу, но я должна была отдать ей должное, стиснув зубы, девушка продолжала идти вперед, стараясь даже не снижать скорости. Когда джунгли стали редеть, я вздохнула с некоторым облегчением. Перед  нами открылась картинка из журнала о путешествиях: поляна с мягкой зеленой травой, переходящая в берег прозрачного озера, окруженного скалами с затерявшимся где-то в них небольшим водопадом. Сразу захотелось искупаться, но сначала следовала найти дрова и разжечь костер, а потом попытаться найти, что-нибудь съестное, мой желудок подсказывал, что наступило время обеда, да и на голодный желудок путешествовать была не так уж приятно. Как всегда мне все пришлось делать самой, мисс Ксавье сидела в стороне и бинтами из своей собственной одежды пыталась перевязать уже изрядно посиневшую и распухшую лодыжку. Натаскав кое-как найденные обломки деревьев, я разожгла костер.
- Дай посмотрю, - присела я на корточки рядом с Викки.
Она немного отстранилась.
- Не будь дурой, нам еще далеко идти, - как можно спокойнее произнесла я.
Виктория молча показала мне покалеченную ногу. Я была на многих битвах и видела раненных, и сама была в их числе, поэтому легко могла определить сильный ушиб от растяжения или даже перелома. Это был ушиб, я туго перевязала ногу, чтобы на некоторое время лишить лодыжку подвижности и уменьшить боль.
- Спасибо,- чуть слышно сказала Икс-менка.
- Поболит еще пару дней и пройдет, - ответила я, направляясь в сторону озера.
Пробултыхавшись в озере где-то около часа, я поймала несколько рыбешек, которые поджарила на костре. На этот раз мисс Ксавье не выказывала никаких недовольств.
Через полчаса, затушив костер, мы продолжили путь. Я подавила желание остаться здесь на ночлег, надо было идти, а солнце неумолимо двигалось к закату. Мы шли по тропе тянувшейся вдоль крутых скал. Она была настолько узкая, что идти по ней можно было только так, как ходят по бревну, а это – дело не из легких. Я случайно оступилась и ойкнула от легкого испуга, под ногами закатались мелкие камушки, но Виктория не дала мне свалится. Тут мы услышали звук, напоминающий раскаты грома. Сначала на ум пришла мысль, что приближается гроза или того хуже – ураган, но небо продолжало оставаться ясным. Мы с Викки пожали плечами и продолжили путь, дорога стала чуть просторней но не успели мы пройти и еще десяти метров, как профессорская дочка ни с того ни с сего набросилась на меня и повалила наземь. Только она это сделала, как на то место, где я стояла обрушился огромный булыжник, а затем камни посыпались просто градом. Нам пришлось бежать очень быстро, чтобы не стать жертвами камнепада. Только через двадцать минут такого движения мы миновали опасную зону.
- Ты спасла мне жизнь, - сказала я Виктории, когда мы оказались в относительной безопасности, - спасибо.
- Не за что! - отмахнулась Викки. – Хотя, признаюсь честно, ты не внушаешь мне большого доверия, выжить в этом месте мы сможем только вместе. Хотим мы этого или нет, сейчас я и ты в одной лодке. Спорить – обрекать себя на гибель.
С этим аргументом я поспорить не могла.

Солнце уже давно село, а мы только недавно добрались до подходящего для ночлега места. Им стала довольно большая пещера в горной расщелине. Мы с Викторией развели костер и приготовили ужин. Кругом была мертвая тишина, слышно лишь было как стрекочут в темноте сверчки.
- Виктория, - обратилась я тихо к профессорской дочке, нарушив тишину.
- Хм? – откликнулась она вопросительно, и оторвав взгляд от пламени костра посмотрела на меня.
- Можно тебя спросить… - начала я неуверенно, - точнее, попросить?
- Давай, - пожала плечами девушка, - что ты хотела?
- Может, расскажешь мне о себе? – произнесла я. – Я раньше много о тебе слышала, и мне хотелось узнать побольше о твоей жизни.
- Ну что ж, - вздохнула она, - если ты так этого хочешь, я расскажу. Все равно ведь надо о чем-то говорить…
Не люблю долгих и больших цитат, поэтому поведаю вам рассказ мисс Ксавье своими словами, так будет намного лучше.

0

25

История двадцать четвертая
Итак, Виктория родилась в то время, когда в мире царило так называемое “затишье”. Тогда люди так же провожали одаренных людей взглядами, полными недоверия и боязни, дети в детских садиках играли в “хороших и  мутантов”, в школах и интернатах детей нашей рассы называли проблемными, но правительство нас особо не трогало. О ее отце – профессоре Чарльзе Ксавье, основателе “Института для одаренной молодежи”, а в проснонародье просто “Икса” - я уже рассказывала, поэтому не буду лишний раз повторяться и лучше расскажу о матери Виктории – Татьяне. Виктория очень любит свою мать, и когда та была еще жива, у них была сильнейшая телепатическая связь, настолько прочная, что мама и дочка могли почувствовать друг друга на расстоянии нескольких тысяч километров, а “вынуть” мамочку из ванной одной лишь мыслью было для маленькой Викк обычным делом. Татьяна – русская по происхождению, но с семнадцати с половиной лет жила в Нью-Йорке, в “Иксе” Она была намного моложе своего мужа. Когда она пришла в институт профессора, то была примерно в том же возрасте, в каком сейчас Виктория. Судя по описанию, у нее были каштановые волосы, очень выразительные карие глаза, невысокий рост и очаровательная улыбка. По характеру Татьяна была нежна и ранима, можно сказать, даже немного нелюдима, но в то же время она была готова ради близких людей пойти на самый отчаяный шаг, а узы дружбы, семьи и любви для нее были просто священны, возможно именно за все эти качества Ксавье и полюбил свою ученицу настолько, что в какой-то момент он хотел даже бросить дело всей своей жизни – обучение подростков-мутантов контролю над способностями, которыми они обладают, и борьбу за спасения человечества, ради тихого семейного счастья с женой и дочерьми. Так же Татьяна, которую еще называли кодовымс именем “Flame” была превосходным, самоотверженным и смелым бойцом. Многие отрицательные типы, в том числе и мой отец и брат, не были лишены чести испытать на себе гнев ее огненной пантеры – Plamel, а знаменитый “кульбит Flame” – каронный боевой трюк Татьяны, никто не может повторить по сей день.
Еще у Виктории есть сестра, которая старше ее на восемь лет, – Жасмин. Эта светловолосая голубоглазая девушка с телосложением амазонки, больше похожая на отца, чем на мать внешне, характером, по словам младшей сестры, не похожа ни на одного из родителей. Как-то Викки проронила, что в детстве Жасмин была немного замкнутой и даже лет до пяти, по словам других икс-менов, называла отца не иначе, как “профессор”, но потом ее характер резко изменился в противоположную сторону.
В общем, лет до трех Виктория росла как “растение мимоза в ботаническом саду”, не зная, что такое битвы и враги, родители холили и лелеяли ее, взращивая, во всех смыслах, в дочке маленького гения. В огромнейшем размере ее супер-способнойстей и достаточном уровне физической и боевой подготовки, я не сомневалась, но то, что она уже в возрасте трех с половиной лет могла правильно и без подсказок решать задания по алгебре с геометрией седьмого-девятого классов, стало для меня великим открытием. Вот так, мирно и размеренно, прошли первые годы ее жизни, а потом начались волнения в среде мутантских организаций, на Институт, где жила ее семья стали все чаще нападать разные головорезы: “БС”, “Мародеры”, “Отряд альфа” и так далее. А когда Виктории было чуть больше четырех, мутантка-одиночка по имени Керли-Селеста, ополоумевшая от несчастной любви, серьезно ранила ее, и девочка едва не скончалась от гемофелии – несвертываемости крови. Но, к счастью, тогда ее удалось спасти, и даже нашлась одна женщина, чье имя неизвестно даже самой рассказщице, излечившая ее не только от раны, но и от болезни, что позволило Викки без опаски вести полноценную жизнь и участвовать в битвах наравне с сестрой и друзьями из младшего поколения команды “Икс”, получившего название “Наследие-Икс” или просто “Наследники”. Еще долгое время враги и битвы были единственной ее бедой, но когда ей было восемь лет погибла в сражении со Злыднем и Апокалипсисом (Первый – великий генетик создавший из людей первых мутантов, и обретший вследствие мутации бессмертие; второй – очень могущественный бессмертный демон.) ее мать, а еще через три года и сестра – Жасмин - выросла и, выйдя замуж за английского миллиардера Уоррена Уотинктона, известного так же под прозвищем “Архангел” или просто “Ангел”, покинула родной “Институт для одаренной молодежи”, переехав в имение мужа, и вернулась лишь полгода назад. Ксавье после смерти жены все больше и больше начал заниматься институтом и лекциями, а так же переговорами с представителями государственных деятелей, словно это поможет избежать новых потерь в стане его учеников, а к Викки стал относиться как и к прочим “наследникам” без всяких поблажек или поощрений, считая излишнюю заботу залогом поражения. Но все равно, он, конечно, любил ее и оставался для Виктории самым близким и родным человеком. (в значении “личность”). Еше в круг близких для юной мисс Ксавье входили Alene (Элен) Маккой – лучшая подруга Татьяны, которая всегда поддерживала Викторию в трудную минуту; Джина Грей-Саммерс – телепатка и просто хорошая женщина, жена боевого командира – Скотта Саммерса, а так же Росомаха, но о них девушка особо не распространялась.
- Ну, вот и все, что я могу рассказать, - закончила Викки, глядя в пустоту, теперь твоя очередь рассказывать.
- Тебе что, правда интересно занать обо мне? – усомнилась я. – Мне и рассказывать нечего… Я – дочь Магнита, пришла я в “БС” в шестнадцать лет, за это время почти не сражалась, меня выдали замуж в восемнадцать за Саблезуба, чуть больше года назад родила сына – Николаса, но как раз перед переговорами его у меня отняли, вот и все.
- Неужели так мало? – изумилась Виктория. – А прошлое, а семья? У тебя этого что, не было?
- Было, но очень давно, - ответила я, - но я не люблю вспоминать прошлое.
- Я тоже, но ведь вспомнила для тебя, - произнесла Викки. – Расскажи хотя бы то, что было с тобой до того, как ты попала в “Братство свободных”. Например, о матери…
Я вздохнула, не люблю ворошить прошлое, а тем более, говорить про мать. Она вообще стала для меня лишь призраком, я даже не знаю, жива ли она теперь или давно скончалась, но отказать Виктории в откровенности было бы плохим тоном, и я нехотя начала свой рассказ, думаю, что и моим читателям будет интересно прочесть отрывок из воспоминаний моей жизни в России.

В начале первой части дневника я уже рассказывала о том, что до побега из дома, я жила в Москве с мамой и сестрой, но единственное, что я рассказала о прошлом – сюжет ухода отца из дома и первое проявление своих способностей, но ни слова не говорила о своей жизни в период, соединяющий эти два события. Не рассказывала о маме и Кате, не рассказывала о школе и друзьях… И о себе. Я не писала об этом потому что, повторюсь, не люблю ворошить прошлое. Эти воспоминания по сей день причиняют мне боль, из-за чего я не делилась ими даже c Глорией, боялась того, что вдруг захочу вернуться. Но, видимо, пришла пора отдать дань прошлому.
Начну я с матери. Ее зовут Нина Генадьевна. Она работала медсестрой на скорой помощи, и ей часто приходилось проводить на работе целые сутки напролет, а вся ее забота обо мне заключалась лишь в том, чтобы научить меня разогревать обеды и ужины, стирать, убираться и ухаживать за младшей сестрой, а еще – проверять дневник и отчитывать меня за малейшую провинность. В принципе, она была (и надеюсь – есть) неплохим человеком, просто злилась на меня за то, что я похожа на самого ненавистного для нее человека – моего отца, поэтому и унижала меня. Мать не проявляла ко мне ни капли нежности с тех пор, как за отцом навсегда закрылась дверь нашей квартиры, и, находясь не в настроении, чаще всего срывала свою злость, в первую очередь, на мне и гораздо реже – на сестренке. Она винила меня во всем: в чем я действительно провинилась и в том, в чем абсолютно не было моей вины, она и приучила меня к бесприкословной покорности, ослушаться ее было все равно, что добровольно ступить на эшафот, и лишь когда мое терпение совсем перелилось через край, и я ввела ее в беспомощное состояние, только тогда у меня хватило духу бежать. Что из этого получилось, вы уже знаете. Самым расспространенным упреком после сравнения с отцом был крик: “Да зачем я вообще произвела тебя на свет?!! Ты же, дрянь такая, испортила мне всю жизнь!”. В такие моменты, особенно в детстве, мне больше всего хотелось, чтобы в ту минуту открылась дверь, пришел папа и забрал меня от мамы далеко-далеко. Если бы я тогда знала, как сильно он изменился… Но тогда я не знала, и просто хотелось защиты. Это сейчас, находясь замужем за Виктором, и вполне осознав, что такое брак по принуждению и без любви, я начинаю понимать маму, а тогда мне было очень больно слышать подобное в свой адрес. В то время лишь младшая сестренка была для меня утешением, словно рыжеволосый ангел. Подойдет, бывало, ко мне, голову свою мне на грудь положит и ластится словно кошка, А я гладила ее по голове, напевая какой-нибудь тихий мотив, и на душе становилось намного легче.
Что же касается школы, то ученицей я была не очень прилежной, любила бунтовать и всячески нарушать дисциплину. Чаще всего посещения кабинета директора обосновывались дракой с мальчишками или освобождением лабораторных крыс из клеток, но училась я не так уж плохо, по крайней мере троек в моем дневнике никогда не водилось.
Что же касается друзей, то их у меня, всвязи с трудным, признаю, характером, было немного, и единственным, кого я до сих пор помню в ярких немеркнущих красках, является Жуан-Андреас или просто Жуан. Славный был паренек, белокурый такой с карими глазами и высокий, как колонча, за что его всей школой дружно прозвали “дядя Степа”, в честь персонажа известных стихов Маршака. Отец Жуана – бразилец, поэтому мальчик и носит такое странное для русских имя. Мы Жуаном были не разлей вода начиная с средней группы детского сада. Мне очень нравился его характер: бойкий, задиристый, смелый и дерзкий, он чем-то похож на Петро, но, в отличии от моего брата Жуан-Андреас – обычный человек и более мягкий в общении, хотя именно он в нашей парочке был главным заводилой. В саду и младшей школе мы вместе лазили по деревьям, играли в футбол, войнушку, салочки, в более старшем возрасте сбегали с уроков и, на всю карманную мелочь, накопленную с завтраков, ходили в киношку или “Макдональтс”, и, мне кажется, он был чуть-чуть в меня влюблен, иногда я даже позволяла ему провожать себя до самых дверей квартиры. Но наша дружба продолжалась лишь до девятого класса, потому что его отец получил работу на родине и он с семьей уехал в Рио-де-Жанейро. Первое время, Жуан-Андреас почти каждый день посылал  мне электорнные письма и СМС, а по праздникам мы созванивались, но за полгода до того, как я сбежала, он куда-то пропал; Не отвечал на звонки и СМС, и по почте тоже ничего не писал. Недели три я не обращала на это внимания, потом стала волноваться, а теперь думаю, он или просто поменял координаты, а мне сказать забыл, или нашел в Бразилии девушку и я ему стала просто больше не нужна. И, общаясь с Петро, я часто пыталась найти в нем знакомые до боли черты нашего школьного “дяди Степы”.
Когда я сбежала и попала в “Братстве свободных”, я довольно часто вспоминала своего старинного приятеля и переживала, вдруг он мне написал или звонил, а меня не было, а потом отбросила эту мысль и почти забыла о нем. Почти… Иногда мне в голову приходит такая слегка кощунственная мысль, что когда я влюбилась в Петро, оказавшегося впоследствие моим братом, на самом деле искала замену тому самому Жуану. Даже нет, не замену, а как бы клона. Ну, короче говоря, просто смотрела на Ртуть, а видела перед собой товарища Жуана-Андреаса.
Хотя, что сейчас об этом говорить? Прошло уже больше семи лет с тех пор, как мы не виделись, и шесть с половиной как не общались. Он, наверое, уже и не помнит, кто такая Ирина Лаврова из Московской школы, если вообще школу-то помнит. Да и я замужем, у меня растет сын, пусть он похищен, в данной ситуаации, это значения не имеет, и как только мы с Викки выберемся с Дикой земли (по ее расчетам произойдет это завтра), я вернусь в “БС” к мужу, и все, более или менее пойдет по старому сценарию. Так что вспоминать о минувшем и, тем более, о парне, давно находящемся вдали от себя, бессмысленно. Просто впервые эти воспоминания не приносят мне страданий. Как знать, может, и свидимся с ним когда-нибудь…

Виктория посмотрела на мена усталыми и полными сострадания глазами и, похоже, после всего рассказанного мной она начала меня уважать и доверять мне. Собственно, я ей тоже доверилась и поняла, что она вовсе не избалована, просто растеряна, ведь впервые осталась без сил. Я посмотрела на ее глаза и предлодила лечь спать, ведь завтра нас ждет трудный день. Мы легли в заранее подготовленные постели из травы и крепко уснули под стрекотание сверчков.   
Мне в ту ночь снился Жуан-Андреас, а ей, наверное, мама. Если нам повезет и удача от нас не отвернется, уже завтра мы будем дома. Надеюсь. Жду. Знаю.

(Отредактировал(а) Alene Angel Soni - 22:33 - 9 Июля, 2007)

-----
Я ангел, но могу и Одемонеть ALENE

0

26

История двадцать пятая

Мы с юной мисс Ксавье наконец-то преодолели горы и оказались на противоположной стороне острова. Переход не доставил нам особых проблем, и вот он – лесной водопад, рядом с которым должен открыться второй портал – наш путь домой. Был полдень, дул легкий ветерок, в ветвях тенистых деревьев пели птицы, и у нас на душе было легко, но как-то тоскливо, не знаю, почему. Виктория держала меня за руку и не отрывала взгляд от положения солнца.
- Уже скоро, - вздохнула она, - уже скоро…
- Да, - в тон ей ответила я, вглядываясь в бурлящий поток водопада, - скоро. А знаешь, мне немного грустно. Мы только подружились, и вот снова разойдемся по разные строны баррикад. Это грустно… Даже как-то несправедливо…
- Что, на лирику вдруг потянуло? – улыбнулась Виктория. – А если совсем честно, то и мне немного взгрустнулось. Слушай, а может, ты все-таки перейдешь к нам?
- Нет, ты все-таки наивна! – воскликнула я. – Как я могу покинуть “Братство свободных”? Ведь там моя семья…
- Но ты ведь не преступница, как они, так почему ты должна их терпеть? – удивилась Виктория. – Ты же мне говорила, что не счатлива с ними.
- Я не преступница, но и духом икс-менов тоже проникнуться не смогу, - честно призналась я. – К тому же, как бы там ни было, я люблю и отца, и Петро с Вандой, я не могу просто так бросить их в столь трудное время. Это то же самое, что тебе перейти к нам.
- Как знаешь, - не стала уговаривать меня Викки. – Интересно, как за это время изменился мир?
- Ты о чем, Викки? – удивилась я. – Мы здесь всего три дня, а ты так говоришь, как будто три года!
- Как знать, может, и три года, - пожала плечами профессорская дочка. – Ведь здесь, на Дикой земле, по-другому течет время…
- Ну, не знаю, - мне трудно было представить такой поворот событий.
- А чем ты планируешь заняться, когда вернешься, - спросила вдруг Виктория, - попытаешься разыскать сынишку?
- Не знаю, получится ли, но я постараюсь сделать все, чтобы вернуть Николаса, – я смахнула слезу, вспомнив о своем мальчике. – А ты что делать будешь?
- Вернусь к отцу, выучусь и продолжу его дело.
- Не страшно?
- Немного боязно, если честно, но это – моя судьба.
- Уважаю, - ответила я. – Ты – молодец.

Виктория не ответила или не успела ответить. Небо вдруг потемнело, а ветер стал усиливаться, и вскоре поднялся настоящий ураган. Полыхнула белая вспышка. Сначала мы подумали, что это – молния, но потом увидели, как в стволе старого дерева открылся портал.
- Ну, пора! – воскликнули мы с Викторией и шагнули навстречу родному дому.
Портал перенес нас на место переговоров. Меня удивило то, что так быстро, для нас, во всяком случае, настала осень. (только вот какого года?). Было холодно, шел дождь, ветер носил в воздухе намокшие желтые листья, которые, намокая, падали на землю. Я вдохнула воздух города и, посмотрев на небо, с не меньшим удивлением заметила, что на дворе уже поздняя ночь. Наша одежда быстро намокла, но мы не замечали этого, и просто радовались возвращению домой. Только жаль было расставаться. Еще долго я и профессорская дочь просто стояли, глядя друг на друга, говорить не хотелось. Как странно, почему? Ведь наши семьи враждуют не первый десяток лет. А мы вдруг подружились. "Подруги  - дочери врагов." - как же это странно.
Стало совсем холодно, я побоялась, что если мы простоим здесь еще хоть немного, то простуда нам обеспечена, и не стала испытывать судьбу.
- Ну, все, мне пора! – сказала я. – Рада была узнать тебя.
- Я тоже рада, - ответила Виктория, - оказывается, и у вас в “БС” есть хорошие личности.

Мы с подругой попрощались и разошлись в разные стороны, каждый – в свою. Может быть, именно ей удастся остановить этот ужас под названием война.
Я открыла дверь особняка и зашла в прихожую. Там было темно, а свет включать не хотелось, все-таки время позднее. Снимая с себя обувь, я случайно задела шатающююся колошницу, и она с грохотом упала на пол. На шум тут же пришел Петро. Увидев меня, он остолбенел от шока.
- Металлика, ты? – спросил он, “поднимая челюсть с пола”. – Но как? Ведь три месяца назад… ты… ты погибла…
- Да, Петро, это я. Я не погибла тогда, - ответила я тихо. – просто попала в другое измерение, вместе с дочкой профессора Чарльза Ксавье. Стоп. Ты сказал: “ТРИ МЕСЯЦА”? Но меня не было только три дня!
- Прошло три месяца, - повторил брат. – За это время многое произошло.
- Что именно? - забеспокоилась я. – Почему ты так об этом говоришь?
- Ну, понимешь… Нет… Ты, наверное, очень устала и хочешь спать. Я лучше скажу тебе завтра.
- Нет! Я вовсе не устала! Говори сейчас! – потребовала я.
- Отец очень любит тебя, - ни с того ни с сего произнес Ртуть.
- Ты это к чему? – Я ничего не поняла. – Зачем ты поднял эту тему, Петро?
- Ну, в общем… Когда ты пропала… он…
- Стоп-стоп, братик, я не понимаю, - затораторила я. – Что-то случилось с отцом?
- Да. Ты ведь знаешь, он уже далеко не молод…
Петька не договорил, я перебила его. К горлу тут же подкатил неприятный комок, и почему-то захотелось плакать. Все тело похолодело от волнения и страха. Еле сглотнув слюну и подавив в себе желание плакать, я нашла в себе силы спросить:
- Ты хочешь сказать, что он… что папа… - я боялась даже закончить фразу, настолько неприятно мне было думать об этом.
- Нет, - ответил Петро, догадавшись, о чем я подумала. – Он жив, не волнуйся, но…
- Что “но”? – вскрикнула я. – Говори! Не тяни же!
- Когда ты пропала, все мы думали, что тебя уже нет в живых, - снова начал Петро. – Конечно, мы все очень грустили по этому поводу, но больше всех переживал отец. Он стал винить себя за то, что не смог тебя уберечь, за то, что причинил тебе столько горя…
- Да скажешь ты, наконец, конкретно, что произошло, или нет? – не выдержала я.
- Через два дня после переговоров, у него случился сердечный приступ, - сказал наконец Петро.
Я ушам своим не поверила! Чтобы у Магнита – и сердечный приступ? Это казалось невероятным, но по глазам брата я видела, это правда, а не попытка разжалобить или напугать меня. Переварив полученную информацию, я задала вопрос:
- Как он?
- Сейчас уже лучше, но еще не совсем здоров.
- Он в больнице?
- Нет конечно, дома. Его хотели госпитализировать, но он отказался. – ответил Петро и грустно усмехнулся. – Ты же его знаешь!
- Да, – ответила я, - я, пожалуй, пойду к нему.
- Сейчас уже поздно, лучше подождать до завтра.
- Нет, я должна. Пусть он знает, что я жива и невредима.
- Как хочешь, - не стал отговаривать брат, - но он, наверное, уже спит.

Ничего не ответив, я пошла в комнату отца. Тихо приоткрыв дверь, я заглянула в комнату и посмотрела на кровать Магнита. Мне показалось, что он спал, но как только подошла ближе, он повернул голову и посмотрел на меня.
- Папа, - прошептала я, и на глаза навернулись слезы, - я жива, я вернулась!
- Иришка? – отец еще пристальнее вгляделся в мое лицо, - это правда ты?
- Да, папа. – никогда раньше я не была так рада видеть отца, наконец-то я увидела в его глазах то прежнее выражение, которое видела в детстве.
- Подойди ближе, - попросил он, - пожалуйста!
Я исполнила просьбу отца и села рядом на край кровати. Он еще раз пристально посмотрел на меня, а затем вынул из-под одеяла руку и нежным прикосновением вытер с моего лица слезы.
- Ирина, Ира, я так боялся, что мы потеряли тебя, что ты погибла, и я больше никогда тебя не увижу, - сказал он вкрадчивым голосом.
- Не надо, - ответила я, - не надо. Я ведь здесь! Жива и почти невредима.
- Нет, Ира, надо! – твердо сказал Эрик Леншер, - Надо! Я принес тебе столько боли, столько страданий! Ты, наверное, ненавидишь меня?
- Не знаю, - честно призналась я, – может быть. Но в то же время, ты – мой отец, вы с мамой подарили мне жизнь, и я благодарна и ей, и тебе.
- Сможешь ли ты когда-нибудь простить меня, дочка? – серьезно спросил отец, и в этот миг его взгляд выражал неподдельную боль.
- Не буду лгать, не знаю. - Я потупила взгляд. – Может быть когда-нибудь и прощу, но сейчас – не знаю. И пока нам лучше закрыть эту тему.
- Хорошо, как скажешь, - согласился отец.
Тут внезапно мне в голову пришла одна мысль. Она стала меня волновать сразу, как я узнала, что прошло гораздо больше, чем три дня. Может быть, сейчас был не самый лучший момент, чтобы задавать его, но я все-таки решилась.
- А что Крид? – спросила я. – Он все еще здесь, в “Братстве Свободных”?
- Нет, - ответил Магнит, - он сбежал от нас почти сразу после переговоров.
- Куда?
- Вроде бы, куда-то в горы, точно не знаю.
- И ты не пытался его остановить? – удивилась я. – Ты же так дорожил его помощью! Теперь, когда с тобой случилось несчастье, его помощь действительно могла бы тебе понадобиться.
- Да, - ответил отец, - его сила пригодилась бы нам в это трудное время, если бы ее носитель окончательно не стал неуправляемым.
- Как это?
- В те дни, когда ты исчезла, он начал крушить все вокруг, без особого повода нападать на людей, нарушал всякую стратегию и оговоренные ранее планы. Он был просто взбешен и только мешал!
- Значит, он все-таки любил меня, по-своему, - почему-то сорвалось у меня с языка.
- Не думаю, - опроверг отец, - Скорее, он был похож на ребенка, у которого отняли любимую игрушку. Ведь с помощью власти над тобой, он мог мной управлять. Действительно мог, я временами за тебя боялся.
- Правда?
- Да, - ответил отец, - но не будем об этом. Иди сюда.
Он присел на кровати и протянул вперед руки, желая обнять меня. На уровне разума мне захотелось отстраниться, резко вскочить и выбежать из комнаты, но вдруг я почувствовала в сердце необъяснимое тепло, словно во мне проснулась та маленькая девочка, которой так не хватало отцовского тепла, и я придвинулась ближе, позволив папе прижать меня к своей груди. Это было так трогательно, что хотелось плакать, но уже от счастья.
- Вот так я обнимал тебя, когда ты была совсем еще маленькой, - вспомнил отец с печальным вздохом, - а теперь ты совсем взрослая.
- Да, - ответила я, подняв глаза на отца. – да и ты уже не тот.
- Ладно, иди, - произнес Магнит, высвобождая меня из объятий. – Уже совсем поздно, скоро начнет светать. Иди, ложись спать. Спокойной ночи.
- Спокойной ночи… папа, - ответила я и вышла.

В тот момент я почувствовала, словно огромный тяжелый камень упал у меня ни то с плеч, ни то с души. Нет, я еще не простила Эрика Леншера за его поступки, просто впервые за шесть лет поняла, что он был и остается моим отцом в полном смысле слова. Сегодня я увидела в нем не просто Магнита, главу “Братства свободных”, могущественного мутанта, а отца. СВОЕГО отца, ПРЕЖНЕГО. Очень сильно постаревшего за все эти годы, но такого родного.

Тем временем в “Институте для одаренной молодежи”.
Виктория зашла в родной дом, огляделась по сторонам и с облегчением вздохнула, наконец-то она была дома и все плохое – позади. Тут же ей навстречу на своей инвалидной коляске на воздушной подушке выехал профессор Ксавье. Он был одет в синий халат, а в руках держал какую-то книгу. Присмотревшись, Виктория увидела, что это – “Последняя издевка” – история появления первых мутантов. В последнее время, Ксавье очень часто перечитывал эту книгу, стараясь понять первопричину розни людей и мутантов, строил свои теории на этот счет и пытался исправить ошибки прошлого.
- Я ждал тебя, - услышала Виктория его вкрадчивый голос, - я знал, что ты жива и вернешься.
- Откуда? – удивилась Викки.
- Твоя мать предвидела это еще когда ты только появилась на свет.
- Но как, папа? - слегка удивилась Виктория. – Ведь она не была ни провидицей, ни даже телепатом.
- Это тайна даже для меня, - ответил профессор. – Подойди.
Викки сделала несколько шагов навстречу отцу. В голубых льдинках его глаз она увидела облегчение.
“И все-таки, он волновался за меня!” – подумала она.
“Как же без этого” – услышала она мысль профессора, когда тот обнял ее.
- Папа, опять ты лезешь мне в голову! – обиженно воскликнула девушка уже вслух. – Сколько раз я просила тебя этого не делать? Надо опять восстановить ментальные блоки!
- Прости, я просто хотел проследить твое психологическое состояние, и убедиться, что в этом плане ты не пострадала.
- А ты сомневался, что я не сошла с ума?
- Нет, но признайся, было ведь нелегко.
- Пожалуй, но Мэл была рядом и помогала мне. Хотя сначала мы друг друга не долюбливали…
- Подожди, - остановил Ксавье дочь, - кто такая Мэл?
- Мэл – дочь Магнита, - весело пояснила Виктория. – Вообще-то ее зовут Ирина, но прозвище у нее Металлика, и поэтому сокращенно я называла ее Мэл.
- Ясно. – Они переместились в комнату Виктории, - А где вы были? На Дикой земле?
- Да, - ответила та. – Мы там лишились своих сил, и первое время даже думали,  что не сможем оттуда выбраться.
- Мне знакомы эти ощущения.
- Знакомы? – удивилась Виктория.
- Да, - кивнул профессор, - однажды мы с Эриком тоже угодили туда. Правда, на меня остров произвел дополнительное действие, на время я снова встал на ноги, но как только мы выбрались…
- Можешь не продолжать, я поняла, - сказала Викки, оглядев своего отца.
- Там нам с Магнитом вспомнить о том, что когда-то мы были (и, частично, остаемся) друзьми, чтобы преодолеть все опасносности, - продолжил прерванный рассказ профессор. – но по возвращению вновь разошлись в разные стороны.
- Так и мы с Ириной разойдемся, - немного печально изрекла юная мисс Ксавье.
- Это решать вам, - заметил профессор. – Дети не должны отвечать за вражду родителей.
- Ну, не знаю, - Викки вновь вздохнула, - ей нравится в “БС”.
- Решать вам, - повторил профессор, - а сейчас – ложись спать, ты устала, я вижу.
- Да, - согласилась девушка, - спокойной ночи.
- Спокойной, дочка! – ответил профессор. – Я люблю тебя, малышка!
“Я тоже тебя люблю,” – подумала Викки, когда за профессором закрылась дверь. Говорить этого вслух не стала, знала, он услышит ее и так.

0

27

История двадцать шестая

Так пусто стало в нашем доме, так тоскливо… Когда-то не так давно здесь слышались громкие голоса, перепалки или просто смех, сновало туда-сюда множество членов нашей команды. Когда мы прорабатывали планы по устрашению проклятых Homo sapiens-ов в гостинной особняка и яблоку негде было упасть, некоторые даже стулья с кухни притаскивали. А что осталось от этого теперь? Жалкие крохи. Многие были арестованы, некоторые убиты или вакцинированы, что для нас равносильно. Глория и Петро собираются уехать отсюда, потому что мой отец (слава Богу, он совсем уже оправился от инфаркта), не разрешил Гло больше оставаться в составе организации, ведь для нашей рассы она потеряна, а Петька наотрез отказался оставаться тут без своей любимой жены. Мы с ним пыталлись уговорить отца оставить ее тут, пусть бы она работала под прикрытием, было бы неплохим подспорьем, если бы Мистика-младшая проникла в политику и старалась протащить те законы, которые были бы нам на руку, но нет, Магнит и слышать об этом не захотел, выгнал нас из своего кабинета, и чуть было не объявил предателями, со всеми вытекающими отсюда последствиями. Вместе с болезнью, видимо, прошла и вся его, как бы ни абсурдно звучало это в данной ситуации, человечность. Он стал таким же суровым, как был до приступа. Ну что ж, он глава организации и вправе принимать любые угодные ему решения.

Подошла к зеркалу, чтобы причесаться, и мой взгляд упал на рамку с фотографией Никки. Интересно, где сейчас мой малыш? За это время, он, должно быть, сильно вырос и  уже забыл меня. На сердце стало еще тяжелее. Перед глазами пронеслось все, связанное с сыном, начиная от рождения и до того момента, когда меня вырубили шокером. Я долго всматривалась в его озорные черты, затем поцеловала фото, вздохнула и пошла в комнату отдыха.
Присев на край диивана, я щелкнула пультом. По всем каналам шли экстренные выпуски новостей. Говорили о самовозгорании в метро, случившемся минувшей ночью, речь шла о нескольких десятках ни в чем неповинных жертв и сотнях пострадавших, и, что самое “удивительное”, среди погибших и пострадавших не было не одного мутанта. Я невесело улыбнулась, да, миссис Рейвен Даркхолм и Селена вчера неплохо там постарались, это все планировалось не одну неделю. Вот запустили запись интервью с профессором Чарльзом Ксавье, он говорил о том, что его ученики, включая и собственных дочерей, были там, и им удалось спасти из пламени более полусотни людей, а так же, чтобы граждане не паниковали, и он будет сотрудничать с полицией и комитетом безопасности, дабы раскрыть причину возгорания. Слава Богу, о причастности к этому делу мутантов никто не догодался. Собственно, это лишь вопрос времени, я говорила всем, что не стоит принимать такие глобальные меры. Люди – паникеры и достаточно было бы пустых слов в адрес правительства, и они отменили бы закон о переселении наших собратье в неблагонадежные и опасные районы. Но это я так, чтоб вы просто знали что творится в мире.

Новости закончились, я хотела выключить телевизор, но тут началась программа, в которой людям предлагали усыновить детей, чьи родители были лишены родительских прав из-за “проблемы-х”, короче, детей, отобранных у незарегистрированных мутантов.
“Вот скоты! Сами лишили детей семьи, а теперь пытаются пристроить их к чужим людям!” – с негодованием подумала я и уже хотела выключить телевизор, чтобы не слышать всех этих бредней про то, как родители-мутанты-изверги-тераны избивали детей, продавали на органы, делали живыми щитами и прочую чушь, как на экране всплыла… кто бы вы думали? Сильвия Тайрон! Рядом с ней стояла женщина, а на руках у нее был светловолосый мальчонка с черными, как угольки, глазами – МОЙ НИККИ!
“Ну вот, - вещала с экрана Сильвия с натянутой улыбкой, - еще один малыш, который в будущем может иметь проблемы с клеточной активностью усыновлен добрыми ЛЮДЬМИ. Скажите, пожалуйста, - обратилась она к женщине, - Как Вас зовут, и где же наш маленький мальчик обретет новый дом?”
Женщина мило улыбнулась во все тридцать два зуба и заговорила с огромным акцентом: “Мое имя – Анна-Мария Да Силва. Я из Рио-де-Жанейро, где, вместе со мной и моим мужем, будет жить наш сын.”
“Отлично, - сказала Тайрон, - я рада, что вы решились на такой серьезный шаг, как усыновление, возможно, проблемного ребенка. А сейчас…” – тут внизу экрана поплыла бегущая строка, извещающая телезрителей о том, что они смотрели передачу двухмесячной давности. Дальше я смотреть не стала.

Мне очень хотелось поделиться этой новостью с Петро, и я пошла в их с Глорией комнату. И каково же было ее удивление, когда я увидела там Ванду, разбирающую свои вещи.
- Привет, Вандюшка! – поздоровалась я. – Что это ты делаешь в этой комнате, и где Петро?
- А, Ир, привет! – откликнулась Алая ведьма (это ее боевое прозвище), - теперь это моя комната, брат и Глория уехали еще рано утром.
"Да-а-а, - подумала я. - Не успели голубки покинуть гнездышко, как папа тут же отдал их комнату Ванде." Нет, я, конечно, не против, но чем ей ее-то комната не нравилась? Вид из окна там гораздо лучше...
- Как уехали? – изумилась я. – Куда?
- Вроде как в Лос-Анжелес, - пожала плечами Ванда. – Там у Рейвен свой дом.
- У старшей Мистики дом в Лос-Анжелесе? – снова удивилась я. – Вот уж не знала!
- А что тут такого? Она ж многолика, у нее может быть что угодно и где угодно.
- В принципе, да, - согласилась я, – что ж, по крайней мере Петька и Гло не остались без крыши над головой.
- Ну, да, - ответила девушка безразлично, - а ты что-то от него хотела? Такая взволнованная.
- Да нет, ничего, - отмахнулась я, (я не хотела говорить с сестрой о таких личных вещах) – ерунда. Они телефон-то оставили?
- Там пока нет телефона, - ответила Вандюшка, - Но ведь можно позвонить на мобильный!
- Точно! Спасибо, что напомнила! По-ка! – с этими словами я удалилась из комнаты.
Придя к себе, я взяла мобильный и отыскав в телефонной книжке мобильного номер Петро, нажала на кнопку вызова.
“Абонент временно не доступен или находится вне действия сети. Попробуйте перезвонить позднее.” – как меня разражают эти слова автомата! Даже ругаться хочется! Попробовала набрать Гло, но и с ней такая же ситуация. Видимо, там, где они сейчас находятся, глушат радио-сигналы. Вот у меня так всегда, когда надо поделиться важной информацией, с нужными людьми невозможно связаться!
Итак, подводим итоги: “Братство…” в разрухе, лучшие друзья, поддерживающие меня последние годы, уехали в другой город и с ними не связаться даже по мобильному, а я осталась одна-одинешенька наедине со своими мыслями и эмоциями, не имея возможности высказаться. Не побежишь же плакаться в жилетку отцу, да и Ванде много не расскажешь. Она – человек действия и, при всей своей ранимости, не любит долгих разговоров с ахами-охами и мокрыми глазами. Одно радует, теперь я хоть знаю, где мой сын, но он настолько далеко, что я уже сомневаюсь, сможем ли мы с нимп когда-нибудь воссоединиться.
Тут я вспомнила про свою новую подругу – Викторию. Вот кто бы точно порадовался за меня, узнав, что я напала на след сына. Если совсем честно, я скучаю по профессорской дочке, мне не хватает ее немного детской непосредственности. Да, пожалуй, в ее возрасте я была такой же. Интересно, как там она у себя в Иксе, вспоминает ли наши приключения на Дикой земле или, оказавшись в родной среде, забыла все как страшный сон?

А в это время в “Институте для одаренной молодежи”.
Виктория сидела за партой на лекции по психологии, подперев ладонью подбородок, а ее мысли летали где-то далеко оттуда. От монотонной речи Ксавье хотелось просто лечь на парту головой и уснуть, но Викки, хоть и с трудом, одолевала это желание. Последние минут двадцать она уже совсем не слушала профессора, и спроси он ее сейчас, что он только что сказал, с трудом ответила бы даже с помощью телепатии. Впервые за долгое время ей было не до науки. Ее мысли были заняты другим, она думала о Металлике и о том, что сказал ее отец, о том, что девушкам необязательно быть по разные стороны этой войны, если им так хочется дружбы.
У Викк много друзей, но только узнав Ирину, она поняла, что это лишь союзники, обращающие на нее внимание лишь, когда в двери стучится беда. Да, есть Эл, есть Джина, есть Логан, и девушка могла со спокойной душой доверится им в трудную минуту, если не хотела, чтобы о ее жизненных сложностях узнал профессор, но они намного старше и потому относятся к ней не как к вполне уже сформировавшейся личности, имеющей свою гордость и свои проблемы, а как к ребенку, о котором их попросили заботится. Может, это слегка и преувеличено, но по крайней мере, девушка действительно была еще молода, чтобы такие взрослые люди относились к ней как к равной себе. Есть, конечно, и ровестники из “Наследия-икс”, но у тех, с кем она росла и провела детские годы, с кем играла в одном дворе, сражалась на тренировках и делилась какими-то мечтами о будущем, были уже совсем другие, отличные от самой Виктории, интересы. Все “наследники” и “наследницы”, бесспорно, уважали ее за силу, ум и смелость, и за то, что она – дочь директора “Института”, всегда готовы были поддержать в трудную минуту в боях, прикрыть, подменить, если нужно, но с самой Викторией, как таковой, им было просто скучно. Девчонки считали Викки выше себя, обращались чуть-ли не на “Вы”, практически не посвящали в свои планы и тайны. Да и самой профессорской дочке быстро надоедали их стрекотание о парнях, и о том, что парни их расы куда сексуальнее простых.
То ли дело Металлика! Для нее Виктория не авторитет, а самая что ни на есть обычная девчонка, немного капризная, своенравная, младше ее самой, но не ребенок, а равная. Их истории противоположны друг другу, но тем самым и похожи. И вообще, им было хорошо на острове в последний день.
Еле досидев до конца занятий, Виктория Ксавье пошла к себе, закрыла дверь и упала на кровать. Только сейчас она поняла, что жизнь в Институте с каждым годом становится все однообразнее и скучнее, уже даже не хотелось сражаться, постепенно приходило осознание того, что ЭТО БЕСПОЛЕЗНО, из-за войны погибла ее мать и много других достойных мутантов, а уж людских жертв и не счесть, но она не теряла надежды. Хотя после острова ей захотелось совсем других приключений, чего-то нового. Была у нее с детства одна мечта – посмотреть другие страны и узнать, так же ли там живут люди? Но… учеба, сражения и снова учеба – вот, что состаляло ее жизнь.
Раздался стук в дверь. Виктория нашла в себе силы взять себя в руки и прокричала:
- Войдите!
- Что с тобой, Виктория? – в комнату зашла Элен и села на краешек кровати рядом с девушкой.
Элен МакКой – ближайшая подруга Татьяны, о чем было упомянуто выше. У нее светло-русые волосы до пояса, невысокий рост и карие глаза. По характеру она взрывная и слишком болтливая, но своего добивается на все сто процентов.  Судьба у этой женщины не простая, ей пришлось пережить много неприятностей, прежде чем она попала в “Икс”, где и нашла свое призвание. Но сейчас речь не о ней.
Виктория посмотрела на нее усталыми глазами, но из-за гордости и нежелания загружать кого-либо своими проблемами сказала:
- Ничего, все в порядке!
- Ты рассторена, - попыталась разговорить ее Эл. - Что тебя беспокоит?
- Ничего, - твердо повторила профессорская дочь. – Не волнуйся.
- Но я же вижу! – настаивала миссис МакКой.
- Я же сказала, ничего не случилось! – от бессилия Викки начала злиться и ее глаза загорелись нехорошим огоньком. – Ровным счетом ни-че-го!
- Ладно, ладно, - женщина сделала примирительный жест рукой, - только не надо применять силу!
- Не буду, - согласилась Виктория.
- Я не хочу быть назойливой, - сменила тактику Элен, - но, может, просто скажешь, произошло ли что-нибудь? Как-никак, когда погибла Татьяна именно я помогала твоему отцу воспитывать тебя, и, думаю, имею право знать.
- Ну, хорошо, да! – созналась Викки, - Но я со всем справлюсь сама!
- Хорошо, как скажешь! Но если что, знай, я всегда готова помочь, только скажи!  – согласилась Эл. – Мне уйти?
- Да, - ответила профессорская дочка, - только один вопрос…
- Какой?
- Ну, когда ты была моложе, я помню, ты общалась с кем-то из “Братства свободных”, - начала девушка, - я ничего не путаю?
- Да, было дело, - не стала отпираться Элен, - а что?
- Да так, ничего, - пожала плечами Викки, - просто мы же враждуем с Магнусом и его шайкой.
- Девочка моя, - миссис МакКой посмотрела на собеседницу таким взглядом, каким умела смотреть только она, – мы враждуем с ОРГАНИЗАЦИЕЙ “Братство свободных”, а не с конкретно каким-то его членом. Как говориться, ничего личного. Лишь все на благо мира.
- То есть, если кто-то входит в состав этой организации, но он не законченный негодяй и террорист, а вполне нормальная личность, то нет ничего плохого, что кто-то из нашей команды с ним общается? – Виктория с надеждой посмотрела на подругу матери,
- Ну, я думаю, что не стоит, конечно, делиться с ним стратегическими планами команды, - ответила Элен, - но в дружбе как таковой нет абсолютно ничего плохого.
- Ты уверна в этом? Уверена, что это не предательство?
- Но ты же не станешь говорить Металлике, где и как в нашем институте отключается система безопасности? – улыбнулась женщина.
- Откуда ты знаешь, что я говорю о ней и о себе? – спросила Викки, что, подзеркалила?
- Нет, просто я уже на “переговорах” поняла, что стоит вам с ней чуть-чуть пообщаться, и вы сразу станете закодычными подружками!
- А кто еще знает, кроме отца?
-  Джина и больше никто.
- И ее тоже это не беспокоит?
- Ну, ты же разумная девушка и уже неплохо разбираешься в людях, - выдохнула Элен с милой улыбкой и посмотрела на наручные часы, - ну все, мне пора возвращаться на работу, перерыв окончен!
Женщина встала и направилась к двери. Она уже приоткрыла ее и почти скрылась с той стороны, как юная мисс Ксавье остановила ее.
- Эл! – окликнула профессорская дочь.
- Что-то еще?
- Да, - ответила девушка, - спасибо тебе за совет.
- Я же сказала, всегда пожалуйста! – ответила та и оконнчательно вышла.

0

28

История двадцать седьмая

Час… Два… Три… Я лежала в своей постели, смотрела на светящийся циферблат электронных часов и не могла уснуть. Все мои мысли заняты только одним – информацией о том, где сейчас находится мой Николас. И если раньше я задавалась вопросом: “Как мой сын и ГДЕ ОН?”, то теперь от этого вопроса осталась лишь первая часть. Теперь я, по крайней мере примерно, знаю, где он. Всвязи с этим мне в голову пришла одна немного сумасшедшая мысль – поехать в Рио-де-Жанейро, найти приемную семью Никки и забрать у них своего мальчика, отобранного у меня незаконно! Но тут же в моей голове стали возникать противоречия. “Как я туда поеду? Деньги у меня есть, не скажу откуда, но есть, так что с этим проблем не будет, а вот то, что я не знаю языка – это уже совсем другое дело.” Жуан как-то учил меня, по крайней мере пытался, но сами понимете, какое качество было у такого, с позволения сказать, “обучения”. К тому же прошло так много времени, что если я когда-то и выучила базовые слова и выражения, то сейчас врядли что-нибудь смогу вспомнить, кроме пресловутых: “Мама-папа”, “брат-сестра”, “спасибо-пожалуйста”, “извините” и “С вашего позволения” или “Mae-papai”, “irmao-irma”, “Obrigado/a (зависит от пола говорящего)-Por favor”, “Desculpe” и “Com licença”, сооответственно. Конечно, существуют курсы быстрого обучения и тому подобное, но и на них надо время, которого у меня нет. Промучившись так до шести утра и окончательно убедившись в том, что уснуть мне так и не удастся, я встала. И встала с твердым намерением ехать ближайшем же рейсом. Тут или пан, или профан, а кто не рискует, тот не… выигрывает. Да и билет я днем уже заказала.
Я открыла ящик туалетного столика и легким мановением руки вынула оттуда металлическую шкатулку. Повернув в замочной скважине ключик, я откинула крышку, и моему взору предстали все мои сбережения за последние года полтора-два. Я достала и пересчитала деньги. Оказалось, что их не так уж и много, но на перелет и какую-нибудь комнатку в общежитии должно хватить. Хотя бы на две недели, а там уже буду думать, как мне крутиться. С протяжным вздохом я переложила деньги в кошелек, собрала все свои вещи и документы, и вырвав из этого дневника листок, жирным синим маркером написала следущее:
“Я уезжаю. Не знаю когда вернусь и вернусь ли вообще. Прошу не искать меня, так будет лучше для всех. Я никого не предаю, просто есть вещи, которые для меня важнее всего, даже нашей миссии. Спасибо за тот опыт, что вы все дали мне и за крышу над головой, когда она была так мне нужна. Я никого не забуду. Простите и прощайте. Отец, береги свое здоровье.
Ваша Ирина Крид (Металлика)”
Оставив записку на столе, я в последний раз окинула взглядом спальню, вышла из комнаты и закрыла за собой дверь на три оборота ключа. Спускаться лестнице я старалась как можно тише, чтобы никого не разбудить. Я полностью уверена, что встретив кого-нибудь на лестнице или в гостинной, кто бы это ни был, даже если тот, с кем мы вовсе и не были друзьями, я бы не выдердала и разревелась. Не от того, что я буду скучать именно по этому человеку, а просто потому, что в это мгновение закрывалась еще одна страница моей жизни, и открывалась другая, новая. Особенно тяжело было бы встретить Ванду, еще тяжелее – отца. Не представляю, как бы я осмелилась посмотреть в тот миг кому-то из них в глаза и что бы сказала. Правду? Не думаю. В ответ я бы получила непонимание и совет забыть о сыне, особенно от Ванды. Хотя, не знаю, может, она бы поняла, ведь сама росла без отца и без матери, да еще в таком месте, где не дай Бог оказаться личности, находящейся в здравом рассудке, и винила отца (так как мать умерла сразу после ее с Петро рождения) именно за то, что он оставил ее тогда и даже не навещал все те девять лет, что она была изолирована от окружающего мира, и вообще забыл о существовании дочери. (хотя и с Петькой после того он пробыл не долго, сдав его в интернат, а сам поехал в Россию, где встретился с мамой и “сделал” меня с Кэт.) Если бы не Рейвен (Глория(?)) она бы и сейчас оставалась в клинике для душевнобольных.
Но, на мое счастье, мне так никто и не встретился, и объяснять никому ничего не пришлось. Был выходной, и поэтому все еще крепко спали, даже не подозревая о том, что я покидаю организацию и, возможно, никогда больше сюда не вернусь. Нет, конечно, в идеале, я хотела вернуться сюда и вернуться с Никки, но если тут будет совсем уж плохо или появятся какие-либо другие непредвиденные обстоятельства, у меня есть все шансы остаться там.
Когда я вышла на улицу, еще не до конца рассвело, ведь была середина ноября, и над городом висел сероватый туман. Было зябко и довольно противно, а я шла, закутавшись в красный шарф и подняв воротник грязно-зеленого пальто, тащила за собой тяжелую сумку и, казалось, не чувствовала холода. Забор нашего дома остался уже далеко позади, а на моих глазах не до конца еще просохли слезы. Я планировала вызвать такси, и направится к аэропорту. Вчера я посмотрела в интернете, что регистрация на самолет до Рио ровно в девять утра, а до аэропорта ехать полчаса. Я посмотрела на часы. Была половина седьмого. У меня еще осталась уйма времени. И я решила кое-кого навестить.

Виктория стояла в саду одна лицом спиной к дому и смотрела куда-то вдаль. На ней была синяя ветровка и белый вязаный шарф, руки спрятаны в карманы, голова без шапки, плохо скрытая печаль в глазах. В лицо девушке дул холодный порывистый ветер, а она не отрывала отчего-то грустного взгляда от дороги за забором. Именно такой я ее и увидела, когда подошла к территории “Института для одаренной молодежи”.
Увидев меня, Викки оживилась и, улыбнувшись, подошла ближе к ограждению.
- Скучаешь? – спросила я ее.
- Да нет, просто грустно, - девушка открыла мне ворота, - я рада, что ты пришла! Я скучала.
- Я тоже скучала, - ответила я. - Как ты?
- Нормально, - ответила та. – Только как-то тяжко на сердце в последнее время.
- Кто там, Виктория? – на крыльцо вышла Джина Грей-Саммерс.
- Это ко мне, Джина! – ответила профессорская дочь, повернув голову в ее сторону. – Ко мне.
- Пригласишь гостя войти? – Виктория случайно загородила меня спиной, и рыжеволосая телепатка не увидела, что это именно я.
- Нет, мы поговорим на улице, - ответила Викки.
- Хорошо, только не забудь, что через десять минут тренировка, Логан и Скотт не выносят опозданий, ты это знаешь! – с этими словами миссис Грей-Саммерс скрылась в доме.
- Итак, ты пришла просто навестить меня? – спросила Викки, когда за икс-менкой закрылась дверь.
- И да, и нет, - ответила я.
- То есть?
- Я уезжаю, точнее, улетаю, - ответила я.
- Улетаешь? – тихо переспросила Виктория. – Куда?
- Да, - подтвердила я, - через несколько часов у меня самолет до Рио-де-Жанейро.
- До Рио? – искренне удивилась юная мисс Ксавье. – Зачем тебе туда? Неужто твой друг Жуан-Андреас объявился и пригласил тебя к себе?
- Нет, - ответила я, – там мой Никки. Я точно не знаю, где именно, но знаю, что он в том городе.
- Ясно, - протянула Виктория, - и ты решила попрощаться со мной перед отъездом?
- Ну, не совсем, - призналась я. – Вчера через интернет я заказала ДВА билета на сегодняшний рейс.
- Два?
- Да. Один на свое имя, а другой…
- На мое? – догадалась Виктория.
- Да, я расчитывала, что ты поедешь со мной, но… - тут Викки перебила меня.
- А почему именно я? – спросила она. – Почему не Петро или Глория?
- Если ты не хочешь, можешь не ехать, - выдохнула я. – просто я надеялась, что ты меня поддержишь….
- А все-таки, почему я?
- Глория и Петро уехали, но не только поэтому, - ответила я. – Мы с тобой преодалели столько проблем на острове, что я научилась тебе доверять, но если ты не хочешь или не сможешь поехать., я обижаться не стану, в конце-концов, у тебя своя жизнь и свои планы.
- Да, но ты ведь расчитывала на мою помощь! – воскликнула Виктория. – Если я не поеду ты будешь одна в чужой стране!
- Когда-то и Штаты были для меня чужой страной, - вздохнула я. – И ничего, освоилась.
- С тобой ведь были Петро, Ванда, Магнит и многие другие, - сказала Викки, - Они помогали тебе освоиться тут, а там ты будешь совсем одна. Ты ведь, наверное, и языка-то не знаешь?
- Ага, - не стала отрицать я, - я говорю тебе это только потому что не хочу, чтобы из-за меня ты снова влипла в историю. Ведь по сути дела, это я справоцировала драку на переговорах, а не ты.
- Да ладно тебе, какая разница, кто из нас ее начал? Главное, это случилось и мы пережили то, что пережили, а итогом стала наша дружба.
- Так ты летишь со мной? – спросила я с надеждой.
- Подожди меня тут, - ответила профессорская дочь и зашла в особняк.
Я стояла и недоумевала, что может значить этот уход. Вроде бы, Викк согласилась, но с другой – от нее можно ожидать чего угодно. Я еще раз посмотрела на часы. С того момента, как Виктория скрылась за дверьми дома, прошло три минуты, а казалось, что как минимум полчаса. Но мне не оставалось ничего другого как ждать.
А в это время внутри дома.
Виктория зашла в гостиную и поднялась по лестнице на второй этаж. Увидев это, Джина Грей слегка удивленно спросила:
- Виктория, а ты куда? Тренировка через три минуты! Давай спускайся в зал, а то не успеешь.
- Я не пойду на тренировку, - спокойно ответила Викки.
- Почему? Ты нехорошо себя чувствуешь? – забеспокоилась женщина.
- Нет. – Виктория поднялась к себе, а через несколько минут спустилась с чемоданом.
- Зачем тебе чемодан? – осведомилась Джина.
- Джина, передай всем, пожалуйста, что я уезжаю.
- Может, объяснишь, что это значит?
Профессорская дочь не ответила, лишь коснулась ладонью правого виска, что означало: “Не хочу говорить, но можешь прочитать в моих мыслях”. Миссис Грей-Саммерс пристально посмотрела на девушку сканируя ее сознание, а через несколько мгновений сказала:
- Ты правильно сделала, что  решила поддержать девушку. Правильно. Вы не должны отвечать за вражду родителей.
- Ты скажешь моему отцу? – полу-спросила, полу-попросила юная мисс Ксавье.
- Хорошо. Удачи вам!
- Спасибо!
Виктория вышла во двори подошла ко мне, многозначительно кивнув на чемодан.
- Ну что? Поехали в аэропорт? – спросила она, улыбнувшись.
- Поехали, - ответила я, и мы двинулись к автотрассе, чтобы вызвать такси. – Спасибо, что не отказалась!
- Да не стоит! Ты от меня теперь так просто не избавишься!

0

29

История двадцать восьмая

Вот наконец мы и в Рио! Поверить не могу! Мы с моей спутницей вышли из аэропорта, неся за собой свой нехилый багаж. Была несусветная жара, и проходящие мимо люди смотрели на нас – двух молодых особ, одетых явно не по погоде - как на сумасшедших. Да, действительно, ходить в тридцати пяти градусную жару в осенних утепленных вещах, было как минимум странно, но возможности переодеться у нас не было. Однако, чутье Виктории помогло нам быстро найти довольно безлюдное место, чтобы исправить этот небольшой недочет. Этим местом оказался маленький скверик. Зайдя в него, я и моя спутница открыли свои чемоданы и, сбросив неподходящую одежду, подыскали что-нибудь более легкое. Мой выбор пал на белую футболку и красную юбку чуть выше колен, а подруга одела розовый топик и белые джинсы с черным ремнем. Только тут я увидела у нее на шее серебряную цепочку с кулоном в виде широкого икса.
- Не расстаешься с родной символикой? – улыбнулась я.
- Ты имеешь что-то против?
- Да нет, просто подметила, - сказала я в ответ. – А вот что мы с тобой тут делать будем без знания языка, я ума не приложу. Надо было перед вылетом заехать в книжный магазин, хоть разговорник купить.
- Надо было, - Виктория вздохнула. - Так что ж не купила?
- Я была пьяна интузиазмом, - сказала я с пафосом в голосе, - а серьезно, так просто из головы вылетело.
- Бывает, - отмахнулась Виктория, - не такая уж это и большая проблема!
- Да, найти в таком большом городе человека, который на все сто говорит по-английски, - проблема еще больше!  - грустно пошутила я.
- Да нет, - перебила меня собеседница, - я серьезно. Ты забыла, что я – телепатка?
- Ну и причем здесь это? – искренне не поняла я.
- А притом, что я могу с помощью своего дара считать из чужой головы навыки, знания и умения. А так же передавать полученное в мозг другим.
- То есть, тебе достаточно посмотреть на человека, и ты уже умеешь все, что умеет он?
- Не все, - поправила Виктория, - а только то, что мне надо. Но для этого мне надо вступить с человеком (обычным или мутантом) в физический контакт секунд на тридцать.
Я посмотрела на юную мисс Ксавье округленными от удивления глазами: “И это мне говорит восемнадцатилетняя девушка?!”
- Что? – посмотрела на меня Викки – Что ты так смотришь? А, ясно! Но не будь ты такой пошлой! Физическим контактом может быть и рукопожатие, и боевой захват, и даже простое столкновение. Конечно, при добровольном контакте все происходит гораздо проще.
- Понятно. Но как его, контакта этого, добиться?
- Ну, можно остановить человека каким-нибудь простым вопросом, например, “который час?”, а потом предложить познакомиться, - объяснила профессорская дочь, - и когда он пожмет мне руку, я все и сделаю.
- А как ты спросишь даже: “который час”, если на данном этапе ты в португальском полный ноль? К тому же, есть шансы наткнуться на такого же туриста, как мы, двух слов на порте связать не умеющего!
- У тебя те же шансы, что и у меня, - осадила меня Викк. – а вопросом может стать: “Вы – местный?” под предлогом показать город.
- Да, а Жуан-Андреас учил как-то меня паре выражений.
- Ну, вот. – удовлетворилась юная мисс Ксавье.

Договорившись на этом, мы с Викторией покинули беседку и направились вдоль дороги навстречу Рио-де-Жанейро. Мы попытались остановить множество прохожих, но все они так спешили по своим делам, что не нашли время даже чтобы обернуться. Наконец, мне пригляделся со спины один молодой человек, и я решила попытать счастье с ним.
- Desculpe, - я похлопала молодого человека по плечу, - VocР o brasileiro ou simplesmente visitante?
Юноша обернулся и стал пристально вглядываться в мое лицо, даже прищурил глаза.
- Ирина? – спросил он по-русски с большим акцентом. – Это ты?
- Да, а откуда… - тут я пристальнее всмотрелась в “случайного прохожего” и… не поверила своим глазам. – Жуан-Андреас? Жуан?!! Ты!
Я бросилась в объятия старого друга, не веря своему счастью. Мы оба громко засмеялись, не обращая внимания ни на Викторию, ни на других мимо проходящих людей. Да! Он очень изменился за последние годы, глаза уже были немного не такие, одет он был более серьезно – в голубую рубашку и коричневые брюки, а в руках у него был какой-то дипломат, который при встрече поставил на земь, волосы слегка потемнели, выражение лица стало более серьезным, но взгляд его остался прежним.
- Какими ты здесь судьбами? – поинтересовался Жуан-Андреас, когда первая волна радости немного схлынула.
- У меня здесь важное дело, - ответила я.
- Какое? Скажешь?
- Не сейчас, место неподходящее, а это долгий разговор, - тут я вспомнила про Викки, а заодно и про наш с нею план, - кстати, Жуан, знакомься, это моя подруга Виктория Ксавье.
Девушка протянула руку для приветствия, поняв мой намек, и как можно доброжелательнее улыбнулась.
- Жуан-Андреас Палмейро, - представился мой друг, ответив на рукопожатие.
Викки надо было время, чтобы считать из разума сеньора Палмейро знания португальского, поэтому этот приветственный жест немного затянулся, что слегка смутило его.
- Приятно познакомиться! - произнесла профессорская дочь по-португальски, чтобы проверить успешность своих действий. – И извините, я несколько задумалась.
- Ничего страшного, - ответил ей Жуан. – Мне тоже очень приятно. Девочки, а что мы разговариваем среди улицы? Я знаю одно неплохое кафе неподалеку отсюда, может, зайдем туда, поговорим в более спокойной обстановке?
- А как же Ваши дела? – с присущей ей осторожностью спросила Виктория. – Вы никуда не опаздаете из-за нас? Очень бы не хотелось причинять Вам неудобства!
- Нет, ну что Вы, сеньорита, какие неудобства? Ни Вы, ни, тем более, Ира не принесете мне никаких неудобств! – уверил нас мой друг, - я шел с работы домой, но там меня никто не ждет, поэтому…
- Но у нас с Ириной нет денег на кафе! – настойчиво пыталась отказаться юная мисс Ксавье.
Я локтем толкнула подругу в бок, давая тем самым понять что та перегибает палку, и ее возможные опасения абсолютно бессмыслены. В этом человеке я была уверена как ни в ком другом, пусть даже и прошло немало времени с тех пор, как мы с ним не общались. Я твердо знала – характер Жуана-Андреаса не мог измениться. Не выдерджав необоснованно-негативного отношения к своему лучшему другу, я подала Викки сигнал читать мои мысли. Если из его разума она узнала что-то плохое о нем, то пусть скажет об этом, не вслух, конечно, это может обидеть Жуана и оттолкнуть его от дальнейшего общения с нами, а телепатически, чтобы все осталось строго между нами. Почему я просто не отвела икс-менку в сторону и не спросила по обычному, догадайтесь сами. Виктория скорчила недовольную гримасу, но все-таки кивнула в знак согласия и дала понять, чтобы я впустила ее в свой разум.
“Почему ты против Жуана? Ты узнала что-то плохое о нем? Он хочет заманить нас в нехорошую ловушку?” – подумала я.
“Нет. – мысленно ответила юная мисс Ксавье, - просто не хочу, чтобы в разговоре кто-нибудь из нас взболтнул лишнего, нам это не на руку!”
“Перестань! Жуан – мой друг и надежный человек, ему можно доверять! К тому же, нам по-любому нужен человек, хорошо знающий город! Так пусть это лучше будет он, чем какой-нибудь сомнительный гид из турагенства, которого еще найти надо!”
“Если ты хочешь ему ВСЕ рассказать, я не стану тебя отговаривать – бесполезно. Но в одном прошу меня послушать, хоть я и младше тебя. Кафе – неподходящее место для подобных разговоров! Там и у стен могут быть уши!”
“Ну, и что ты предлагаешь? Сказать, что нам некогда, надо устроиться в гостиницу, развернуться и уйти, вильнув бедрами?! – возмутилась я. – На такой ответ он может обидеться, я его знаю. Он же от всей души предложил нам отметить встречу! Если мы откажемся, это будет неэтично!”
“Никто не говорит, что нам обязательно отказываться или что-то куда-то переносить! Просто намекни, что в любом кафе, какое бы немноголюдное и уютное оно не было, все равно слишком шумно для столь важных разговоров, а мы за время перелета устали от толпы, да и денег у нас мало! Ко всему прочему, это не ложь, а почти чистая правда.”
“Это называется, Виктория, деликатно отшить! – разозлилась я. – И это еще хуже, чем просто отказаться!”
“Ты дура, или просто стараешься показать себя таковой?!!” – услышала я мысль подруги, и на этом наша с ней телепатическая связь прервалась, по виду молодой икс-менки было видно, что она растороена тем, что я не смогла понять, куда она так уверенно клонила. Но все-таки до меня, хоть и с опозданием, дошло, что она от меня хотела. И я сказала, разорвав затянувшуюся паузу:
- Жуан, ты все так же мил, как раньше, но Виктория сказала сущую правду, у нас нет денег на кафе, их едва хватит, чтобы оплатить пару дней в гостинице, все остальное было потрачено на перелет, - вздохнула я с явным сожалением, - а заставлять тебя платить за нас, как-то неудобно…
- Жаль, - произнес приятель, видно было, что он был разочарован моим ответом, - но что ж делать, придется в другой раз. Я тогда пойду домой?
- Ну, зачем же так сразу? – поспешила я разрядить сложившуюся ситуацию, - Мы можем просто погулять… Кстати, интересно, а ты далеко отсюда живешь?
- Да нет, - ответил бывший “дядя Степа”, - минутах в десяти отсюда. Кстати, не посчитай меня нахалом, вижу, что твоей подруге я чем-то не приглянулся, но может, тогда зайдете ко мне, если не хотите в кафе? Или Вам срочно надо в гостиницу, потому что вас с Викторией там ждут?
- Нет, нас никто не ждет, мы и гостиницу-то еще не выбрали, - улыбнулась я. – Так что мы С ПРЕВЕЛИКИМ УДОВОЛЬСТВИЕМ зайдем к тебе в гости, раз уж тут совсем близко.
- Ну, вот и отлично, - сказал друг, и мы двинулись в направлении его дома, - А все-таки, каким ветром тебя занесло в нашу солнечную страну?
- Расскажу, - ответила я, - все расскажу. Вот только давай сначала дойдем до твоего дома!
- Ты ничуть не изменилась, Ирина, - усмехнулся Жуан-Андреас. – Все такая же упрямая! Сил прямо на тебя нет!
- Ну, Жуан, перестань, - я весело засмеялась. – А то я уже краснею!

0

30

История двадцать девятая
- Проходите, садитесь, - пригласил нас Жуан, открыв дверь дома и указывая нам с Викторией на большой мягкий белый диван, стоящий почти в самом центре огромной (хотя и не такой как в “Братстве свободных”) гостиной.
- Благодарим, - ответили мы с Викки хором, прошли и сели на диван рядом друг с другом.
Я с любопытством оглядела комнату и обстановку в ней. Само помещение было довольно просторным и светлым. Стены были выкрашены в нежно-голубой цвет, но за счет интерьера и освещения выглядели довольно красиво, и, вопреки расхожему мнению, больничным холодом от них вовсе не веяло. Окна в комнате были по левую сторону относительно двери, довольно большие, с высокими подоконниками. На них висели тонкие шторы с легким оттенком слоновой кости, то есть, почти белые. Подоконники украшали какие-то комнатные растения, единственное из них, которое я видела раньше – так называемый щучьий хвост - растение с узкими, но плотными стремящимися вверх листьями, напоминающими чем-то хвост щуки. Мебели было немного: диван на котором мы сидели, по его бокам стояли два кресла такого же цвета, поставленные друг против друга, а в середине между диваном и креслами стоял небольшой круглый столик на кривых ножках, на нем лежали какие-то газеты и журналы, чуть дальше столика, так же напротив дивана – тумбочка с плазменным телевизором на ней. В дальнем же конце комнаты, у стены, ближе к окну стоял длинный стол, накрытый белой скатертью и ряд стульев, которые стояли к этой стенке спинками.
- Я сейчас попрошу прислугу сделать нам кофе, - оповестил нас Жуан.
- Не хочу показаться бестактной, - начала юная мисс Ксавье, - но мне лучше стакан апельсинового сока. Я, обычно, кофе не пью.
- Хорошо, как скажешь, - согласился хозяин дома. – А ты, Ира, что будешь?
- А мне все равно, - честно сказала я, - можно тоже сок, а можно кофе.
- Так сок или кофе?
- А ты сам что-нибудь будешь?
- Я бы выпил виски за встречу, но Вы, как я понимаю, девушки непьющие, поэтому это было бы неуважительно по отношению к Вам, - почтительно произнес юноша, - так что, выпью кофе.
- Тогда и я тоже, - ответила я.
- Роза-Линда! – крикнул Жуан, и в комнату вошла молодая девушка-мулатка – служанка.
- Да, сеньор! – сказала она.
- Роза-Линда, будь так добра, приготовь мне и моей старинной знакомой (друг показал на меня) по чашечке кофе, - распорядился он, - а этой милой сеньорите (Виктории) стакан апельсинового сока.
- Хорошо, сеньор Жуан-Андреас, - ответила Роза-Линда, - я все сделаю как Вы велите. – и она вышла.
Не знаю как кому, а лично мне стало даже как-то слегка неловко от такого обращения. Я родилась и выросла в простой семье, да и в “Братстве свободных”, несмотря на весь достаток моего отца, прислуги с роду не водилось, мы все делали сами. Через несколько минут Роза-Линда вернулась с подносом, на котром стояли две белые чашки с крепким ароматным кофе и стакан апельсинового сока для Виктории. Служанка поставила поднос на столик, и сказав: “С вашего позволения”, удалилась из гостинной. Когда каждый взял с подноса предназначавшуюся ему чашку, я спросила Жуана-Андреаса:
- Жуан, скажи, а ты живешь здесь один?
- Нет, с родителями, - ответил он. – Ну, и прислуга.
- И все?
- Ну да.
- А как у тебя с жизнью? Что изменилось за эти годы?
- Ну, с жизнью все более или менее как у всех, - отмахнулся Жуан, - здесь сразу поступил в медицинский колледж, затем еще два года учился в ВУЗе по специальности “семейный врач”, теперь вот работаю в одной из престижных частных клиник города, зарабатываю неплохие деньги.
- А семья как?
- Три года назад на корпоративной вечеринке познакомился с одной девушкой, Марией. Мы с ней попробовали встречаться, но вскоре я понял, что ничего к ней не испытываю. Правда первое время, было желание, оно-то меня и сгубило.
- В смысле? – осведомилась я.
- Однажды я твердо решил порвать с Мэри, назначил встречу, чтобы сказать ей о моем решении, но во время нее девушка сообщила о своей беременности… - стал рассказывать Жуан-Андреас. - Чтобы не прослыть подлецом в глазах знакомых, соседей и собственных родителей, мне пришлось жениться на ней, но я согласился дать свою фамилию только ребенку, но не ей. но брак изначально не клеился. Когда жена была уже на шестом месяце, мы с ней крупно повздорили, я потерял терпение из-за того, что та требовала от меня СЛИШКОМ много, а взамен лишь осыпала упреками меня и моих родителей, я не выдержал и дал ей пощечину. Я искренне не хотел причинить ей вред и совершил этот поступок лишь для того, чтобы вывести ее из состояния истерики, в которую она тогда впала, но я был настолько зол на нее, что не смог адекватно расчитать силу удара. Мария неудачно упала на бок и во время падения, наткнулась животом на острый угол прикроватной тумбочки, что спровоцировало преждевременные роды. Я хотел отвезти жену в больницу, но она наотрез отказалась, кричала, что боится родить прямо в машине, и что мой долг как врача и мужа помочь ей произвести на свет нашего сына. И я не мог переубедить ее. Роды протекали сложно, требовалось кесарево, но ведь в домашних условиях эту операцию, ровно как и все другие, не провести, сама понимаешь…
- И что было дальше? – отхлебнув еще глоток. я поставила чашку на блюдце, которое держала на ладони.
- В общем, я сделал все, что мог, - взгляд молодого врача пронзил пустоту, - Мария выжила, а ребенка спасти, увы, не удалось…
- Ужасно! – прокомментировала Виктория, вертя в руках пустой стакан. – Она, наверное, очень страдала? Ваша жена?
- Да, Виктория, - ответил мой друг, - пол-года Мэри не могла придти в себя после смерти сына. Но, слегка оправившись от горя, она потребовала, чтобы мы с ней сделали другого ребенка, чтобы ей не было так больно. Я не мог отказать Марии, так как чувствовал перед ней (да и перед собой тоже) вину за то, что не смог тогда уговорить ее поехать в клинику. Мы пробовали завести ребенка много раз, высчитывали благоприятное время, но ничего не выходило. Тогда я направил Марию к квалифицированному специалисту, и результаты обследования показали, что моя жена больше не может иметь детей…
Слова Жуана-Андреаса едва не заставили меня прослезиться, настолько жалко мне стало его жену, представляю, каково это - осознавать, что против своей воли отдав самое дорогое, ты не в силах получить что-то взамен. Я посмотрела на Викки. Та давно уже сидела поджав под себя ноги и обняв подушку, взятую с дивана. И, то ли это была просто игра света, и мне просто показалось, то ли юная икс-менка по-настоящему плакала. Тем временем Жуан продолжал:
- Узнав об этом, Мария стала совсем неузнаваемой. Она все больше винила меня за тот злополучный удар. Да и я тоже грыз сам себя. А она все еще хотела ребенка. Мне бы развестись с ней тогда, дать содержание, но это было бы не по-мужски. Тогда мы вместе, всей семьей приняли решение усыновить ребенка.
Не знаю отчего, но эти его слова заставили меня вздрогнуть, у меня словно земля стала уходить из-под ног.
- Мы объездили множество приютов по всей Бразилии, но ни один малыш нам не пригляделся, - все еще рассказывал мой друг, - но однажды наткнулись на передачу о программе усыновления так называемых “проблемных” детей.
- Детей мутантов? – вставила я непроизвольно.
- Да, - ответил он, - и там показали такого симпатичного мальчонку с черными глазами, примерно ровесника нашего погибшего сыночка. И я сразу понял – берем его. Сначала Анну-Марию пугала проблема его генетики, мало ли что, но как только мы приехали забирать его, все сомнения улетучились.
- А где они сейчас?
- Месяц назад жена приревновала меня к Роза-Линде, забрала мальчика и уехала на другой конец города к своим родителям.
- А у вас с Линдой действительно что-то есть?
- Ну что ты, Ир, она меня иначе как “сеньор” даже не называет, тогда мы просто случайно столкнулись с ней, а эта истеричка вообразила себе невесть что! – раздраженно ответил Жуан.
- И что дальше? - спросила я, хотя сейчас меня волновал больше другой вопрос: "симпатичного мальчонку с черными глазами, примерно ровесника нашего погибшего сыночка" - крутились в моей голове слова Жуана, моего Никки?
- Дальше… я пытался ей позвонить, но трубку всегда берет прислуга, и отвечает, что сеньоры нет дома, - вздохнул Жуан, -  Думаю все устроиться, у родителей Анна-Мария долго скрываться не сможет, они с матерью друг-друга не очень то любят, а сама она ни себя, ни ребенка обеспечить, не способна. Так что через неделю другую вернется…
Жуан еще что-то хотел сказать, но его прервал противный писк пейджера, он мельком взглянул на дисплей:
- Меня вызывают в  клинику, - мой старый приятель перевел взгляд с меня на Вик и обратно, и видимо у нас был еще тот видок, он предложил: - К чертям всякие гостиницы! Ира, оставайтесь у меня, дом большой родители будут не против.
- Ну, не знаю Жуан, как-то, - начала отказываться я, хотя казалось, все мое существо желало остаться в доме и посмотреть на загадочного мальчонка, а еще лучше взять адрес жены Жуана и ехать прямо туда.
"Не глупи, Мэл, соглашайся!" - услышала я голос Виктории в своей голове.
- Мы согласны, - уступила я.
- Вот и хорошо, - улыбнулся Жуан, той неповторимой мальчишечьей улыбкой из прошлого, - Я распоряжусь насчет комнат.
Он вышел.
- Ты, думаешь, что они усыновили Никки? - скорей подтверждала, чем спросила Викки.
- Читала мои мысли? - посмотрела я на нее.
- Нет, - покачала головой мисс Ксавье, - У тебя и так все на лице было написано. Ты так дернулась, когда он сказал про ребенка.
Я с одной стороны желала, чтобы мне так повезло, чтобы я нашла моего мальчика, вот так, сразу… почти не начиная поиски. Увидеть его, прижать к себе, почувствовать, что он опять со мной.
- Ну, все, Линда вас проводит в комнаты, - вернулся Жуан, - Мне пора, постараюсь не задерживаться в клиники, до свидания.
Хлопнула входная дверь.
А с другой, я вспомнила глаза Жуана, когда он рассказывал о потери ребенка, о том как в его  жизни появился новый малыш - новая надежда, о его бедной жене. Нет, Никки - это мой малыш, моя надежда…он моя жизнь. И я верну его себе, чье сердце бы не разбилось при этом. Я старалась прогнать жалость к незнакомой мне женщине и старому другу, будь, это другие люди у меня бы даже этого чувства не возникло, но тут…
- Не драматизируй, - Виктория положила свою руку мне на плечо, - Может, это и не Никки. А пока я считаю, что Жуану не следует знать, что мы мутанты… мало ли что.
Сначала я хотела возразить, что он мой друг, и я знаю его с детства.
- Но в детстве ты не была мутантом, - отрезвила меня мисс Ксавье.
- Сеньоры, - в дверях мы увидели Линду, - Позвольте проводить вас в ваши комнаты.
Между собой мы с Викк говорили по-русски, и я не волновалась если горничная что-то услышала, то ничего не смогла понять.
- Да, надо принять душ, и немного отдохнуть, - потягиваясь, встала с дивана Викк. - И привести мысли впорядок.

0


Вы здесь » X-men Fanforum » Фанфики » O diario da Metallica/Дневник Металлики